Заговорив с ней сейчас, не следовал ли он более либеральным нравам общества, воспитавшего эту соблазнительную женщину?
– Никакой игры нет, милорд. Если бы речь шла об игре, я бы постоянно проигрывала, ведь меня не учили ее правилам,– парировала она с обманчивой улыбкой, опуская свои густые, ресницы. Спустя минуту, взглянув на него из-под темно-коричневой вуали, она убедилась, что достигла желаемого результата .– До сих пор мы не были на равных, вы всегда играли первую скрипку. Но этого больше не будет. Мои соотечественники дважды побеждали англичан, и им нужно, чтобы к ним относились, как к равным. Так что для меня ,это не игра. Я просто хочу доказать вам, что мы равны в игре, если вы это так называете.
– Вы что, серьезно решили, что сумеете обыграть меня, моя дорогая? – Ее слова и заинтриговали, и позабавили его. Но он опять признался себе, что более противоречивой женщины ему встречать еще не доводилось. Когда минувшей ночью она выбежала из его спальни, он мог бы поклясться, что эти был поступок не рассудочной, а, скорее, взбалмошной леди.
– Не то чтобы думаю, милорд.– Эти простые слова потрясли его до глубины души. Она говорила серьезно, и он почувствовал с небывалой остротой, как она нужна ему! Положение его было невыносимым, но он все равно лелеял надежду, что когда– нибудь все же ляжет с ней в постель. То, что она была гостьей в его доме и принадлежала к высшему обществу, не имело значения. Он понимал, что, если бы только такое было возможно, то прямо из этого танцевального зала он унес бы ее к себе в постель. «Америка, должно быть, замечательная страна,– размышлял он,– если там могло родиться такое волшебное создание».
– Вы молчаливы, милорд. Я оскорбила вас в ваших нежных чувствах?– Она произнесла это с легким смехом, и ему захотелось сказать ей «нет». Это что же, она собирается если не довести до слез, то оттолкнуть его, и только потом задуматься о том, куда завело ее такое вызывающее поведение?
– Я молчу, потрясенный вашей искренностью, моя дорогая. Большинство женщин, кажется, испытывают наслаждение, занимаясь интригами и делая бессмысленные намеки.– Маркус позволил себе бросить дерзкий взгляд на ее декольте. Если именно это она и собиралась предпринять – оттолкнуть его и продолжать изображать из себя дерзкую женщину,– она недооценила своего противника. Он страстно желал, чтобы Селия хоть раз была до конца с ним откровенна. Ее сузившиеся глаза и легкий вздох притворного изумления подтвердили, что она хитрят с ним.
Думать ему об этом более не пришлось: музыканты, кажется, выбрали совсем неподходящий момент, чтобы закончить танец. Хотя Селия и Маркус так и оставались стоять в середине зала, продолжать тайную беседу уже было нельзя: все стали бы прислушиваться. Провожая девушку к креслам, где сидели ее родственники, Маркус ломал голову над тем, как бы ему улучить минутку, чтобы побыть с ней наедине. Он так бездарно тратит время, избегая ее в последние дни. Эти несколько дней могли бы дать ему хоть что-нибудь.
Поклонившись Селин, он отправился заказывать напитки и еду для дам. Когда мама потребовала этого от него, он ничего не имел против, хотя леди Ноулз и говорила с ним словно с каким-то лакеем: ему нужно было побыть наедине с самим собой и привести свои мысли в порядок. А может быть, он был настолько сбит с толку всем происходящим, что ему просто померещился их разговор? Ни одна из его знакомых дам не отважилась бы говорить с ним так, как только что Селия. По крайней мере, ни одна из уважающих себя светских дам. Подобная дерзость была бы в порядке вещей, если бы речь шла о какой-нибудь балерине, оперной певичке или миловидной кокотке, ищущей себе щедрого покровителя.
Если Маркус и понял что-то в мисс Селин Трегарон за время короткого, но богатого событиями знакомства, так это то, что вызывающе дерзкое поведение было для нее образом жизни. Он ничего не имел против этого. Правда, его вряд ли бы смутило столь необычное поведение любой дамы его круга. Но когда речь шла о Селии, это его просто восхищало. Он не задавался вопросом, почему он все в ней принимает как должное.
– Маркус, дружище, час полуночный пришел и минул. Я десятикратно исполнил сегодня свой долг, а ты обещал мне, что нам будет чем развлечься и после этого празднества утонченной вежливости.– Дружеское обращение Гарта подействовало на Маркуса, словно холодный душ. По-прежнему величественный и мужественный Захария Трегарон дружески улыбался ему, по-видимому столь же страстно желая покинуть это место, как и Гарт.
Вздохнув, он кивнул прислуживавшему официанту Сент-Олбейна, прохаживающемуся неподалеку от них, и заказал напитки для дам. Лучше послать к ним гонца, чем самому выслушивать упреки матушки в том, что он уклоняется от своих светских, обязанностей. Еще ему не хотелось видеть, как воспримет Селия его исчезновение. Теперь она, наверное, подумает, что он скрылся не потому, что уступил просьбе друга, а попросту избегая встречи с ней.
Вместе с обоими друзьями он отправился за своим плащом и цилиндром. Неужели кто-то из его знакомых поверил бы что он сейчас с большей радостью остался бы в «Алмаке» и не стал бы искать иных развлечений в каком-нибудь казино или другом веселом доме? Да он скорей согласился бы на пытку, лишь бы не рассказывать своим спутникам о своих истинных желаниях. Не позволяя себе слишком углубляться в эти размышления, он не мог не злиться на себя за то, что теперь ему придется оправдываться перед Селией. Иначе у нее как раз и возникнут такие подозрения.
Гарт и так не давал ему шагу ступить, чтобы не расспросить о чем-нибудь, вовсе не желая при этом вызвать у него раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104