В мрачных коридорах лицея раздался звонок, возвещавший начало уроков. Камилла открыла дверь уборной, решив вернуться домой, но, едва она ступила на паркет коридора, хорошо знакомый голос окликнул ее.Она обернулась и нос к носу столкнулась с бодро выглядевшим Хлыстом – так лицеисты прозвали сварливого директора, – шагавшим на своих тощих ногах, которые настолько плохо сгибались, что при ходьбе кадык старика ходил взад-вперед.Они обменялись пустыми фразами, и директор зашагал с ней рядом, как автомат, словно невидимым ключиком взвели пружины в его икрах. Теперь сбежать уже не было возможности: судьба в образе Хлыста повела ее к двери класса, причем директор похвалил ее пунктуальность и высоко оценил чувство долга. Подобно груму у входа на аттракцион «Эй, берегись!», он вовсю накручивал приводившую его в движение рукоять. Под взглядом этого хорошо смазанного автомата Камилле не оставалось ничего другого, как войти в класс.– Я вас покидаю, – сказал Хлыст, брызгая слюной, и захлопнул за ней дверь класса. Ученики стояли словно приклепанные к паркету, пока Камилла не села за свой стол, чувствуя на себе пристальный взгляд Бенжамена. Он, несомненно, догадался о ее намерениях: черное платье говорило само за себя. Он знал, что она уступила ему, хотя она до сих пор не поднимала глаз. Ученики шушукались, пока она монотонно читала алфавитный список имен.– …Пуарье.– Здесь.– Ратери… Ратери?В пахнувшей мелом и классной доской тишине пролетел ангел. Камилла подняла голову и глянула на стул, обычно согреваемый Бенжаменом.Стул был пуст.Камилла поставила крестик против его фамилии и довела перекличку до конца.На другой день, перебирая почту, Камилла наткнулась на еще одно письмо от Незнакомца, прочла первые слова и онемела. Прячась под маской Незнакомца, Бенжамен благодарил ее за то, что она надела свое черное полотняное платье. Значит, он где-то подглядел за ней, хотя в классе его не было. Несомненно, он спрятался в каком-нибудь укромном уголке лицея, чтобы увидеть ее, не попадаясь на глаза. Она была благодарна ему за то, что он не пришел на урок: избавил ее от двух часов невыносимого стыда.Прочтя второй абзац, Камилла вздрогнула. Незнакомец требовал, чтобы она в тот же день ждала его в восемнадцать часов в номере семь некой гостиницы, извлекавшей доход из не состоящих в браке пар; если и на этот раз она не придет, он перестанет писать ей.Такой шантаж в известном смысле устраивал Камиллу. Зная за собой недостаток смелости, она понимала, что нуждается в принуждении, чтобы решиться на трудный шаг.Чтобы приглушить чувство вины – ибо она твердо решила пойти на тайное свидание, – Камилла сама для себя составила официальную версию, приемлемую для матери семейства. Она убедила себя, что после незаконной близости Бенжамен потеряет всякую привлекательность для нее, а значит, она шла на свидание, только чтобы удовлетворить желание Незнакомца, а после этого все вернется в нормальное русло. Кроме того, в последнее время Зебра не сделал ничего, чтобы она чувствовала себя обязанной хранить ему верность.Камилла поздравила себя с тем, что в этот день не дает урока в классе Бенжамена. Там у нее занятия будут в четверг и пятницу, а неделя только началась. Она не смогла бы выдержать, если бы он стал раздевать ее взглядом, пока она пишет мелом на классной доске.В лицее она прошла по коридорам, подняв воротник непромокаемого плаща, и между двумя уроками целый час провела в уборных, так как опасалась случайной встречи с Бенжаменом. Дамские комнаты казались ей более надежным убежищем, чем преподавательская, куда мог зайти без стука кто угодно.Когда часы пробили половину шестого, Камилла взяла курс на маленькую гостиницу, полузакрытые ставни которой выходили на безлюдный переулок неподалеку от городского вокзала. В холле почувствовала себя неловко: боялась в любой миг встретиться, например, с мясником их квартала под руку с какой-нибудь толстомясой партнершей. Хозяин гостиницы, лысина которого блестела от пота, наконец вручил ей ключи от рая, то бишь от седьмого номера, забронированного Незнакомцем, и бросил на нее игривый взгляд. Камилла слишком вежливо поблагодарила его и, цепляясь за липкие лестничные перила, поднялась по усыпанным окурками ступеням и стала на ощупь пробираться по коридору, где уже царила ночь.В номерах безвестные пары вздыхали, стонали, хрипели. Хилые переборки скорей усиливали, чем приглушали звуки. Шумы соития то и дело прорезались приглушенными ненасытными голосами.Смущенная этой симфонией из придыханий и скрипа матрасов, Камилла наконец нащупала выключатель, сунула ключ в замочную скважину, вошла и, словно воровка, поспешно заперла за собой дверь. Никто ее не видел. В глубине комнаты за ширмой, казавшейся белой, находилось биде, на нем висела пока еще чистая салфетка.Камилла растянулась на постели и два-три раза глубоко вздохнула, переводя дух. Было восемнадцать часов.Прошло полчаса, а Камилла все еще лежала одна на грубом покрывале. Услышала шаги в коридоре. До нее донесся тонкий голосок, на который откликнулся густой бас. Конечно, эта пара пришла, чтобы тайно заняться любовью. Они зашли в соседний номер, добрели кое-как до койки и тотчас начали сеанс.Возбужденная этой атмосферой, Камилла уже перестала ждать. В коридоре снова послышались шаги. Она молила Бога, чтобы на этот раз наконец явился Бенжамен, но оказалось, что это еще одна пара любовников, направлявшихся в свое прибежище на том же этаже.Новые шаги, однако, привлекли ее внимание. Расхлябанные планки паркета слабо поскрипывали, значит, кто-то шел легким шагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47