«Нежные движения мужской руки вверх по бедру женщины... невероятные ощущения, испытываемые обоими партнерами, когда женщина медленно вбирает в себя его затвердевшее естество... занятия любовью при свете, чтобы видеть малейший оттенок страсти, переживаемой партнером... знакомство с интимными уголками партнера посредством рук, губ, языка... обнаженный мужчина является праздником жизни для женщины, желающей его изучать...»
Тихий стон вырвался из губ Кэтрин. Ее охватил жар, не имеющий никакого отношения к догорающим в камине углям. Она почувствовала, как в горле пульсирует кровь. И между бедер. Грудь набухла и стала тяжелая. Медленно Кэтрин подняла руку и сквозь тонкую ткань одежды дотронулась до чувствительной плоти. Ладонь прижалась к отвердевшему, болезненному соску. Кэтрин слегка его сжала и почувствовала, как в лоно вонзились огненные стрелы. Отложив в сторону «Руководство», Кэтрин поднялась и зашагала по комнате.
Господи Боже мой! Что за вещи написала Женевьева в своей книге! Невероятные, немыслимые, невыразимо дразнящие... Когда Кэтрин дрожащей рукой записывала под диктовку Женевьевы все эти чудеса интимной жизни, то временами спрашивала у подруги, не плод ли это ее воображения? Однако Женевьева уверяла, что нет. Женевьева десять лет была любовницей графа, очаровав его своей смелостью в любовных делах. Этой смелости она научилась от матери, которая всю свою взрослую жизнь провела в любовницах. Очень сильная и глубокая любовь к графу тоже подстегивала воображение Женевьевы. «Ах, Кэтрин, с моей стороны было очень глупо в него влюбиться, – говорила ей подруга. – Когда он порвал нашу связь, мое сердце было разбито. Нашел себе кого-то помоложе. Красивее. Он больше не хотел, чтобы мои уродливые руки касались его тела...»
Кэтрин подошла к окну. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, она смотрела в ночную бездну, но видела только образы, кружившиеся у нее в мозгу. Она и мистер Стэнтон... руки, исследующие... Прикосновение губ... Переплетение ног...
Как могут ласкать его большие, сильные, мозолистые руки? Как целует этот резко очерченный рот? Как его длинные мускулистые ноги могут прижаться к ее ногам?
Настоящая лихорадка охватила все тело Кэтрин. Ей не следовало снова читать эту книгу. Пусть бы эти желания и потребности продолжали дремать. Сами они не проснулись бы, если б мистер Стэнтон не пробудил их к жизни.
Если б не книга, которую она помогла писать Женевьеве, она бы никогда не узнала о тех чудесах, что могут происходить между мужчиной и женщиной. Эти знания ее потрясли. Кэтрин никогда не испытывала ничего подобного с Бертрандом.
После знакомства с секретами «Руководства», мысли Кэтрин стали чаще обращаться к вопросам физической любви, тревожа подавленные желания и разжигая любопытство. Работа над «Руководством» началась одиннадцать месяцев назад, вскоре после смерти Бертранда. С тех пор она провела множество ночей без сна, лежа в своей одинокой постели и чувствуя, как тело стонет от новых, незнакомых потребностей. Кэтрин потеряла счет таким ночам. Все ее попытки облегчить эту боль приводили к еще большей неудовлетворенности.
Раньше, когда Кэтрин воображала, что ее ласкает любовник, образ мужчины оставался расплывчатым и неопределенным.
Теперь все изменилось.
Лицо мистера Стэнтона заполняло все ее мысли, возбуждало воображение и фантазии так, как ничто и никто прежде. Он был не плодом ее мечтаний, а земным человеком из плоти и крови, который назвал ее красивой. Во время танца Кэтрин чувствовала, будто парит над облаками, трепетала от одного только взгляда на Стэнтона. По словам Женевьевы, Эндрю был в нее влюблен или, самое малое, желал ее.
Желал ее. Кэтрин прикрыла глаза и глубоко вздохнула. В мозгу кружились мириады чувственных образов, которые никак не могли остудить ее фантазии или ослабить нервное напряжение. Она страстно хотела забыться во сне, но знала из опыта, что сон так просто не придет.
Раньше, когда ее разум и тело никак не могли расслабиться, источники всегда манили ее своим успокаивающим теплом. Кэтрин любила принимать ванну, прислушиваясь к легким ночным шорохам.
Отвернувшись от окна, она подошла к шкафу и вынула толстый стеганый халат, который всегда надевала на свои ночные прогулки.
Сегодня, как никогда, ей требуется успокаивающее тепло ванны.
Эндрю замер на тропе и прислушался. Плеск воды. Должно быть, он уже недалеко от источников или маленького озера, о котором упоминал Спенсер. Эндрю передернул плечами. Надо быть осторожнее, иначе он точно найдет источники или озеро своим собственным телом. Тогда это будет последняя ночная прогулка, которую он совершит в жизни.
Снова раздался негромкий всплеск. Похоже, он доносился из-за небольшой группы скал, темнеющих в лунном свете неподалеку. Кстати, неплохо бы самому взглянуть на источники, чтобы придумать какой-нибудь предлог не ходить туда со Спенсером. При необходимости Эндрю, конечно, туда сходит, но в воду его и на аркане не затащишь.
Эндрю прошел немного вперед и замер. До его слуха донеслись новые звуки, нечто похожее на... мурлыканье. Кто-то негромко пел. Это был явно женский голос. Не может же это быть...
Отбросив все мысли, которые могли далеко его завести и породить сотни фантазий, Эндрю шел на голос, бесшумно и быстро приближаясь к скальному выходу. Стараясь держаться в тени, он обогнул валуны и нашел место, откуда открывался вид на источники. У него едва не остановилось сердце. Ошеломленному взгляду Эндрю открылся небольшой бассейн, с трех сторон окруженный скалами. Лунный свет озарял клубы пара, которые поднимались от воды и легчайшим туманом окутывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94