— Это, безусловно, избавит меня от маячащего на горизонте скандала.— Так пойдемте.По дороге к дому Элизабет обратилась к нему:— Мне крайне неудобно злоупотреблять вашей добротой, ваша светлость, но не могли бы вы, когда вернетесь в зал, передать мои извинения моей тетушке?— Конечно.Она прокашлялась.— А каким предлогом вы воспользуетесь?— Предлогом? О, я предполагаю сообщить, что вы страдаете от приступа меланхолии.— Меланхолии? — возмутилась она. — Глупости! Я бы никогда не пала жертвой такого пустяка. Кроме того, тетя Джоанна не поверит. Вы должны придумать что-нибудь другое.— Ладно. Как насчет головной боли?— Никогда у меня ее не было.— Расстройство пищеварения?— Мой желудок никогда меня не беспокоил.Остину захотелось воздеть глаза к небу.— Вы когда-нибудь чем-нибудь болели?Она покачала головой:— Вы все время забываете, что я…— Очень крепкая. Да, я начинаю в этом убеждаться. Но боюсь, любой другой предлог, такой как лихорадка, слишком взволнует вашу тетушку.— Гм… Думаю, вы правы. Я бы не хотела пугать ее. В самом деле, головная боль недалека от истины. От одной только мысли, что надо возвращаться на бал, у меня начинает стучать в висках. Очень хорошо, — сказала она кивнув. — Можете сказать, что я поддалась головной боли.Остин усмехнулся:— Благодарю вас.Она ответила ему улыбкой.— Пожалуйста.Через несколько минут они подошли к дому, и Остин в темноте провел ее к боковой двери, почти целиком скрытой плющом. Он нащупал ручку и открыл дверь.— Вот вы и пришли. Комнаты гостей наверху. Осторожнее на ступеньках.— Хорошо. Еще раз спасибо за вашу доброту.— Рад был помочь.В тусклом свете Остин разглядывал ее лицо. Даже растрепанная, Элизабет оставалась очень милой. И забавной. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так легко. Возвращение домой сулило ему насущные заботы, и он не мог устоять перед желанием продлить эту приятную передышку хотя бы еще на несколько минут. Он осторожно взял ее руку и поднес к губам. Рука была мягкой и теплой, а пальцы — длинными и тонкими. Остин снова ощутил запах сирени.Их взгляды встретились, и у него перехватило дыхание. Черт побери, она выглядела такой обольстительно растрепанной, словно ее волосы и одежду привели в беспорядок мужские руки! Он перевел взгляд на ее губы — пухлые, невероятно соблазнительные губы — и подумал, какой же у них вкус. Остин представил себе, как, наклонившись, он касается губами ее губ и раз, и два, целует их, проникая языком в приятную теплоту ее рта. Восхитительно, как…— О Боже!Пальцы Элизабет сжали его руку, и она широко раскрытыми глазами посмотрела на него. Ее взгляд на несколько секунд задержался на его губах. Затем она отвернулась, явно взволнованная. Теплая волна пробежала по его телу. Он с удивлением отметил, что мог бы поклясться, что она читает его мысли.Остин уже собирался отпустить ее руку, когда она тихонько ахнула. Он посмотрел ей в глаза и заметил, что она побледнела. Он попытался освободить свою руку, но Элизабет еще крепче сжала ее.— В чем дело? — спросил он, испуганный ее бледностью и обеспокоенный пристальным взглядом. — У вас такой вид, словно вы увидели призрак.— Уильям.Остин замер.— Простите?Она лихорадочно пыталась заглянуть ему в глаза.— Вы знаете кого-либо по имени Уильям? — Каждый мускул его тела напрягся. — Какую игру вы затеяли?Вместо ответа она сжала его руку своими ладонями и закрыла глаза.— Он ваш брат, — прошептала она. — Вам сказали, что он погиб, сражаясь за свою страну. — Она открыла глаза, и ее взгляд, направленный на него, вызвал у Остина пугающее ощущение, что она способна заглянуть в глубину его души. — Это не правда.Кровь застыла у него в жилах. Он вырвал руку и отступил, потрясенный ее словами. Боже, неужели эта женщина знает его страшную тайну? А если да, то как она узнала ее?Образы, которые он пытался прогнать из памяти весь прошедший год, снова возникли перед его глазами. Темная аллея. Уильям, пришедший на встречу с французом по имени Гаспар. Ящики с оружием. Передача денег. Мучительные вопросы. Ожесточенный спор между братьями. И затем, всего лишь несколько недель спустя, известие, что Уильям погиб в битве при Ватерлоо как герой.Его сердце бешено стучало, но он старался сохранять спокойствие. Может ли эта женщина оказаться совсем не такой, какой кажется? Вдруг она знает что-то, связанное с полученным им недавно письмом? Или о связях Уильяма с французами? Не может ли она оказаться тем ключом к тайне, который он искал весь год?Прищурившись, он посмотрел на ее бледное лицо и произнес ложь, которую уже столько раз повторял графине:— Уильям погиб, сражаясь за родину. Он умер как герой.— Нет, ваша светлость.— Вы хотите сказать, что мой брат не был героем?— Нет, я говорю, что он не умер. Ваш брат Уильям жив. Глава 2 Элизабет почувствовала, что ею овладевает отупляющая усталость, как это иногда случалось после видений. Ей очень хотелось сесть, но недоверие в горящих глазах герцога приковывало ее к месту.— Вы расскажете мне все, что вам известно, — приказал он ледяным тоном. — Все, что дает вам право заявлять, что мой брат жив. Сию же минуту.«Господи, зачем только я это сказала?»Но, задавая себе этот вопрос, Элизабет знала ответ на него. На мгновение перед ней мелькнуло лицо молодой женщины… любимой подруги, которую она больше никогда не увидит — и все из-за того, что она промолчала, не рассказала о своем предчувствии. Это было трагической ошибкой, и она поклялась, что никогда больше не повторит ее.А то, что Уильям жив, — разве это не радостное известие? Но враждебность и недоверие в глазах герцога свидетельствовали, что она поступила опрометчиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91