В какие-то моменты хотелось заурядной простоты и удобной любезности. Особенно в такие дни, как сегодня. Особенно с лордом Эшдоном.
– Мне казалось, что я вас знаю, – сказала она, пытаясь вызвать сочувствие, проявить некую наивность, которая вызвала бы в нем рыцарские чувства.
– Спустите корсет, и узнаете меня лучше.
Вот вам и рыцарские чувства!
– Расскажите мне про вашего отца и мою маму, а я распущу корсет, – пообещала она.
– Вы решительный парламентарий.
– Я решительная девственница.
Эшдон засмеялся и покачал головой.
– Вы даже не понимаете, что я мог бы запустить руки вам под платье даже без вашей помощи? Что бы мы ни делали, вы уже опозорены.
– Верю, лорд Эшдон, что со мною произошло все, включая то, что вы искушаете меня отказать вам.
– Вы действительно отказываете мне – ваш корсет все еще на месте.
– Я имею в виду вашу женитьбу на мне, – пояснила она.
Эшдон вздохнул и откинулся на спинку сиденья.
– Знаете, вы можете мне отказать. У вас прекрасное начало для куртизанки.
– Вам бы хотелось, чтобы я стала куртизанкой, а не вашей женой?
– А разве не этого хотели вы, когда ваша мама впервые заговорила о свадьбе?
Появилась отличная возможность рассказать ему правду, хотя говорить мужчине правду всегда рискованно, поскольку эмоции у них проявляются довольно странно. Но, рискуя, она почти ничего не теряла.
– Лорд Эшдон, – почти ласково начала Каро. – Я мечтала выйти замуж всю свою жизнь, как и многие женщины. Мне хотелось, чтобы за мной волочились, мной восхищались. Мне никогда не хотелось, чтобы для меня раздобыли мужчину, погрязшего в долгах. – В темной тесноте кареты она почувствовала его нарастающий гнев. – И тогда я встретила вас.
Каро развязала шнурок корсета и распустила его, позволив белоснежному муслину распахнуться и сползти с нежных холмов ее прекрасной груди. Пусть он это запомнит! Гнев Эшдона переплавился в желание, и она это поняла.
– Как я могу стать куртизанкой? – продолжила она. – Я хочу, чтобы меня касались только ваши руки, только ваши губы. Хочу, чтобы только ваше дыхание смешалось с моим дыханием. Я падшая женщина, лорд Эшдон, для всех остальных мужчин. Я пала, и вы тот мужчина, кто сокрушил меня. Разве вы откажетесь от результатов своей победы?
Эшдон не отказался. Он обнял ее и посадил к себе на колени, нежно впившись ей в губы. Она упала в самое его сердце, его аромат, его объятие. Она обвилась вокруг него, обхватив руками накрахмаленное полотно на его шее, обвив своим языком его язык, Сбросив туфельки, она переплела ноги с его ногами и отдалась его поцелую без остатка. Пусть страсть владеет ими обоими. Он же сам сказал, что она опозорена. Назад пути нет, только вперед, в брачный союз, если лорд способен сопротивляться ее воле.
Он не способен, как не способен сопротивляться желанию, и он будет принадлежать ей.
Руки Эшдона скользнули под корсет, и она застонала от желания, призывая его мимо жемчужного ожерелья и всего, что было на пути, к ее телу. К страсти!
Корсет ее распахнулся, и его руки добрались до ее груди. Большим пальцем он начал ласкать ее сосок, заставив ее содрогнуться от вожделения. Мысли улетучились, чувства захлестнули ее. Она потерялась в пространстве. Оставалось только, чтобы Эш нашел ее.
– Ты получишь не игрока, – выдохнул он в ее грудь, спуская ее корсет до пояса, и она почувствовала холодный воздух и жаркое прикосновение его рук к ее коже. – Я не игрок. Но ты играешь гораздо азартнее, чем я. Ты играешь на свою жизнь, Каро. Ты ее совсем проиграла. И ставкой был я.
– Разве я проиграла, Эш? – прошептала она, прижавшись губами к его шее, чувствуя пульс его жизни и его страсть под своими бедрами, лишаясь остатков осторожности до последней капли. – Я все проиграла?
В ответ он поцеловал ее, устремляясь рукой глубже под платье, пока не затрещала ткань.
И она поняла, что теперь ее грудь совершенно обнажена перед ним, точно так же, как в гардеробной. Нет, совсем не так, как в гардеробной. Теперь, в темноте, ими овладела абсолютная страсть. Никто не шумел за дверью, не грозил помешать им, не стремился осудить их.
Сидя на коленях Эшдона, она всецело отдалась страсти. Она выпала из своей жизни и окунулась в него. Он подхватил ее своей рукой, губами, лаская, вкушая и поглощая ее.
Его рука нырнула между ее ног, а она только прижалась к нему еще сильнее. Она желала, чтобы он касался ее, жаждала его, но так же инстинктивно, как желала, она отвергала его. Только не это, не теперь. Конечно, не теперь.
– Пусти меня, – выдохнул он ей в губы.
Задохнувшись от желания, она не могла говорить и покачала головой.
– Пусти меня, Каро.
– Я потеряла все? – повторила она сорвавшимся до фальцета голосом, в котором прозвучал страх.
Она испугалась.
– Я потерял все, – хрипло произнес он. – Так почему ты не должна терять?
В следующий момент она уже ничего не боялась. Она рассвирепела.
– Я ничего не потеряла, ты, неотесанный болван, ничего, что ты отбросил своими руками.
Она толкнула его обеими руками в плечи. Но он остался совершенно неподвижным, как скала, и таким же бесчувственным.
– Я не отбросил тебя, Каро, – резко произнес он. – Я оберегаю тебя.
Она не обратила внимания на дрожь, пронизавшую ее. Каро не хотела обращать внимание на все, что было ей не нужно, и совершенно необдуманно решила, что лорд Эшдон не соответствовал ее интересам. Ко всему прочему у него действительно был скверный характер, плохие манеры, как у его отца. Мама была совершенно неправа, когда убедила ее, что требовался только правильный подход к Эшдону. Дикого кабана приручить невозможно.
– Не хочу, чтобы вы меня оберегали, лорд Эшдон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85