– Наш поцелуй… тот единственный поцелуй… в конюшне, в тот день… ты должен помнить его, я знаю. Он оставил отпечаток как в моем сердце, так и в твоем, ведь правда? После этого ты очень скоро уехал в монастырь, и я знала… или думала, что ты сделал это из-за нашего поцелуя. И из-за того, что ты не мог обладать мной, а я – тобой. И все из-за Хьюберта.
Она снова заплакала. Ей казалось, что она никогда не сможет остановиться, хотя знает, что Ричард не выносит женских слез. Она должна перестать плакать. Она должна убедить его простить ее.
– Я молилась, чтобы Господь освободил меня от необходимости выходить за твоего брата. Но я ни слова не говорила ни твоему отцу, ни своему, ни тем более Хьюберту. Здесь твоя честь осталась незапятнанной, Ричард. Я говорила только с Господом, просила Его исполнить желания моего сердца, умоляла дать мне человека, которого люблю больше жизни. Разве я поступала неправильно? Я и подумать не могла, что из-за меня умрет столько людей. Я вовсе не хотела этого…
Она посмотрела на его широкую спину. Казалось, он был непреклонен. Он никогда не простит ее. Их брак разрушился еще до того, как успел начаться.
– Что-то же ты чувствовал ко мне, правда? Неужели ты не можешь найти во мне хоть что-то, достойное твоей любви сейчас? – спросила она. Изабель знала, что ее слова звучат жалко, но не могла остановиться. Она боролась за Ричарда, а он стоил любых унижений.
– Ричард, прости меня, – просила она хриплым от плача голосом. – Прости меня, – повторяла она, зарываясь лицом в покрывало, – прости меня…
Она сказала ему все, что могла, она рассказала ему о своих опасениях, своих затруднениях. Она искренне раскаялась в своих поступках. Волосы закрывали ее содрогающееся в рыданиях тело, от света луны, проникающий через узкое окно, они блестели и искрились.
Луна вышла из-за облаков, прогоняя их прочь, освещая влажную землю, заставляя природу забыть о недавнем дожде. Однажды, давным-давно случилось так, что Бог послал дождь на заселенную людьми землю, наказывая их за бесконечные грехи. И шел тот дождь ровно сорок дней и ночей. И смыл он с лица земли все людские пороки и нечистоты. И стала она чиста и безгрешна. Хотелось бы и Ричарду также смыть всю грязь с их брака, сделав его чистым.
Но он не мог.
Единственное, что он мог сделать, – это разделить с Изабель груз ее вины и стыда. Он не мог позволить ей терпеть муки безосновательного самоуничижения. Она должна узнать человека, с которым связала свою жизнь. Перед ней все еще стоит образ того незрелого юнца, которого она знала и которым восхищалась. Но пришло время открыть ей глаза. Она должна увидеть его таким, каков он есть.
– Ты не сделала ничего, за что должна просить прощение, – сказал он, глядя на ее сжавшуюся в комочек фигурку. – Я не испытываю к тебе неприязни и ни в чем не виню тебя. Встань, Изабель, и посмотри мне в лицо. Ты увидишь, что я говорю правду.
Она подняла голову. Слезы заблестели у нее на щеках, отражая призрачный лунный свет. Темные глаза казались двумя черными озерами.
– Мое решение стать бенедиктинцем никак не связано с тобой, – произнес он, стоя в другом углу комнаты. Он не мог стоять рядом с ней и чувствовать запах собственного семени, не мог смотреть на ее белые груди, наполовину закрытые прядями черных густых волос. Он предпочитал стоять поодаль, потому что не знал, как может повести себя его тело в следующий момент.
– С чем же тогда? – спросила она срывающимся голосом. Он видел, что она не верит ему. Ее память и ее грезы говорили ей совсем противоположное. Всему виной – она. Такие мысли причиняли ей боль, а он не мог просто стоять и смотреть, как Изабель изводит себя. Вина лежала не на ней, а на нем. Она должна понять это.
– Что ты увидела, когда только приехала в Молтон? – мягко задал он свой вопрос. Изабель некоторое время смотрела на него, и слезы перестали течь из ее глаз. Она вяло пожала плечами и ответила:
– Прекрасный холл из темного камня цвета морской волны.
– Я увидел свою судьбу, – сказал он. – Я увидел место, в котором сумею сделать себе имя.
– Каждый мальчик на твоем месте думал бы об этом, – сказала она.
Ричард заглянул ей в глаза и произнес:
– Но я собирался добиться этого во что бы то ни стало. Это были не просто мечты о славе. Молтон стал тем местом, где я должен был найти себя, и я собирался так и сделать.
– И сделал.
Ричард устремил взор через узкое оконце на луну, которая была отчетливо видна на очистившемся от облаков небе. Она была полной и ярко освещала ночное небо. Изабель не понимает. Она слишком высокого о нем мнения.
– Сначала мне пришлось трудно там, в Молтоне. Но я легко не сдаюсь. Я думал только о своей цели и стремился к ней изо всех сил. Я хотел стать великим рыцарем. У меня не было времени ни играть, ни шутить, ни подтрунивать над другими мальчишками. – Он не сказал ей о грубостях, которые ему пришлось выслушать, когда ее преданность ему стала очевидной. Как только ему подворачивался случай подружиться с другим оруженосцем, ее навязчивое обожание тут же все разрушало. Но он не винил ее, таков был ее характер, она никому не желала зла. – Лорд Хенли заметил мое рвение в учебе и тренировках и вплотную занялся совершенствованием моих навыков. Ты помнишь?
– Я помню, что он был о тебе хорошего мнения и с увлечением рассказывал о твоих успехах.
– Как родной отец.
– Да, как отец, – согласилась она.
– Леди Бертрада, его жена, тоже… вплотную занялась мной.
– Они оба были довольны тобой. Я помню, – сказала Изабель. Она хорошо это помнила, потому что частенько попадала в немилость Бертрады из-за невыполненных обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102