Необходимы еще, как минимум, три примерки — тщательная, миллиметр за миллиметром, подгонка туалета, пока наконец и портниха, и заказчица не убедятся, что готовая модель — само совершенство. Более того, если портнихе что-то не нравилось, клиентка продолжала раз за разом ходить на примерки, пока мастерица не решала, что все в порядке Готовое платье безупречно сидело на заказчице, ничем ее не стесняя, позволяя чувствовать себя комфортно, и выглядело при этом как произведение портновского искусства.
«Ты убедишься, — говорила Джин Руис, — что французы очень чтят все „от кутюр“. Даже на магазинах, торгующих поношенной одеждой, в Париже устанавливают большие вывески, гласящие: „Настоящая Шанель“ или „Настоящий Баленсиага“. А это тряпье и одеждой-то уже назвать нельзя».
И все-таки, как это ни странно, казалось, что в Доме моды Лувель сейчас выполняют заказ для похорон. Столы были завалены черным шелком, черным крепом, кусками черного кружева, отделок, какими-то деталями кроя. Правда, где-то на кресле валялись обрезки белого атласа. Очень странное сочетание, но все в этом доме было странным.
В дверях появилась Софи, улыбаясь так, словно только что выпила.
— Идите, вы должны это посмотреть, — предложила она.
В маленькой комнате стояли совсем древние деревянные кронштейны, с которых один за другим легко снимались забракованные когда-то наряды. Любой не слишком придирчивый эксперт пришел бы в ярость, осмотрев подобный «брак», — если бы не видел того, что шилось в ателье.
Еще в одной комнатенке, чистой, словно медицинская лаборатория, шел процесс тщательнейшего раскроя больших отрезов материи в соответствии с лекалами, выполненными закройщиками-дизайнерами. Насколько было известно Сэмми, в Нью-Йорке портные лишь наблюдали за специальными компьютеризованными устройствами, вырезающими детали из сотен слоев материи одновременно. Сейчас она с восторгом наблюдала, как руки мастериц кропотливо творят настоящие произведения искусства.
Вход в следующую комнату оказался столь низким, что им пришлось пригнуться. Внутри вдоль стен тянулись полки, на которых лежали рулоны тканей. Работницы с любопытством последовали за гостями. Наннет предложила Сэмми снять с полки расшитый золотом голубой шелк, но девушка отрицательно покачала головой.
Столы в закройном цехе были завалены лоскутками атласа, прозрачного газа, бархата, шелка, шифона, органди, шерсти и набивного полотна. Голова шла кругом от разнообразия цветов и выделки тканей. Сэмми едва смогла побороть в себе желание сесть за стол и провести остаток дня, рассматривая великолепные французские и японские материи.
Здесь же находились стеллажи с образцами необработанных нитей и тканей, которые присылались прямо с фабрик еще до того, как аппретурщики, мастера по окраске, осуществляли сложный процесс отбеливания и химической обработки в зависимости от требуемого результата.
— Мадемуазель Клод, она знает tissu. — Софи взяла кусочек сероватого необработанного шелка и потерлась о него щекой. — Она приходит здесь и говорит мастерам: «Эта будет так, la couleur, как я говорю, сделайте это для меня». И мастер едет назад в Лион и делает.
Сэмми зажала между большим и указательным пальцами кусочек того, что станет впоследствии прекрасным шелковистым бархатом. Необработанная материя казалась неказистой на вид и неприятной на ощупь — словно скелет, на который забыли нарастить плоть. В художественной школе ей нравилось работать с неотбеленными тканями. Из простого холста получались прекрасные эскизы. Дизайнер, который всю жизнь работает только с карандашом и бумагой и не прикасается к необработанной материи, никогда не станет настоящим мастером своего дела.
Этот странный старый дом оказался настоящим золотым прииском, музеем, классическим Домом высокой моды, где не упускали из виду ни одной мелочи. Кто бы ни руководил этим заведением прежде, ему удалось добиться, чтобы необработанные ткани, подобные тому кусочку материи, что она держала сейчас в руках, доставлялись сюда, и уже в Доме моды Лувель заказывалась расцветка, которую аппретурщики не повторят, быть может, больше никогда, создав ее для коллекции одного-единственного сезона и исключительно для избранных клиентов только этого дома моделей.
«Иметь платье „от кутюр“, сделанное специально для тебя, вероятно, высшая форма самоутверждения», — подумала Саманта. Богатые француженки из высшего общества в недавнем прошлом уделяли столько времени своим великолепным туалетам, заботясь исключительно о красоте своих тел. «Парижанки, — рассказывала Джин Руис, — никогда не славились природной привлекательностью, но невозможно отнять у них умение максимально подчеркнуть то, что им дано».
«Не это ли исполнение самых сокровенных желаний любой женщины?» — думала Сэмми, откладывая в сторону бархатный лоскуток.
В следующей комнате из неотбеленного миткаля делали лекала в соответствии с эскизами Лувель — то, что французы называют toiles, — и затем проводили примерки на клиентках либо на манекенах. Чип молчал, и Сэмми пыталась разобраться в английском языке Софи. Весь пол был усыпан сероватыми обрезками ткани, словно листвой.
Сэмми и прежде слышала о toiles, но никогда еще не видела. Она попыталась выяснить, кто в ателье может объяснить ей технологию изготовления лекал, но Софи лишь непонимающе качала головой.
— Теперь мы видим зал и комнаты для примерки, — сказала рыжеволосая модель. — Я здесь одна манекенщица, — со вздохом добавила она.
Сэмми посмотрела на слегка покачивающиеся великолепные бедра Софи под обтягивающим кимоно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104