Злясь на возникший в горле комок, Уолли произнес ответ:
– Да будет он моей честью и моей гордостью.
Он взял меч и улыбнулся Ннанджи, который поднялся с земли.
– Спасибо тебе, брат. Постараюсь сделать все, что смогу.
Ннанджи не улыбнулся в ответ, лишь тихо сказал:
– Я тоже.
Оба резко обернулись на звук открывающейся двери.
– Господин! – поспешно сказала Джия. – Корабль вот-вот отойдет. А новичка Катанджи на борту нет.
– Ннанджи был уже почти у двери, когда пальцы Уолли сомкнулись у него на плече, словно челюсти льва.
– Плохая тактика, брат!
– Действительно! – сказал Ннанджи.
Он остался на месте, а на разведку отправился Уолли. Его встретили ироничные приветствия с пристани. Дерево и горшки были уже собраны и не слишком аккуратно сложены на палубе. Снова поднимался ветер. Матросы стояли у швартовов, Брота сидела у руля, а двое моряков, наклонившись, уже взялись за сходни. Они сердито выпрямились, когда на сходни ступил Уолли.
Одним из них был Томияно, и глаза его метали огонь на Уолли. Ожог на его левой щеке почернел и потрескался, словно обугленная шкура аллигатора. Даже под толстым слоем жира он доставлял ему адскую боль. Голос его звучал невнятно, поскольку он старался не двигать этой стороной рта.
– Что, дьявол тебе побери, ты делаешь, воин?
– Наш Первый еще на берегу.
– Эти, с мешками на головах, велели нам уходить, – пробормотал капитан.
– Ты собираешься с ними спорить?
– Видимо, придется. – Уолли ступил на сходни, и толпа тут же смолкла.
Внизу, на пристани, было теперь восемь или девять колдунов. Они выстроились в ряд, пересекая дорогу от воды до складов, а зрители теснились за их кордоном по обеим сторонам.
Четвертый с визгливым голосом тоже был там, но теперь рядом с ним стоял Пятый, безликий монах в красном с пятном-тенью вместо лица – так что «Сапфир» привлек крупную рыбу. Катанджи мог быть за многие мили отсюда, но хотелось надеяться, что он где-то рядом, в толпе, и его отделяет от корабля лишь пустая дорога. Его метка на лбу представляла собой гноящуюся рану, но она бы не выдержала тщательного осмотра.
Уолли прошествовал по сходням под направленными под него взглядами; у него по спине бежали мурашки в ожидании какого-либо непредсказуемого сверхъестественного нападения. Он остановился в футе от края, скрестил руки и уставился на Четвертого и Пятого.
– Я бы хотел поговорить с тобой, адепт-колдун, – крикнул он. Две головы в капюшонах, одна в красном, а другая в оранжевом, повернулись друг к другу, о чем-то совещаясь. Затем Четвертый медленно вышел вперед и остановился в нескольких футах от него, вне пределов досягаемости меча. Из-под капюшона на Уолли глянули холодные глаза.
– Чего ты еще хочешь, воин? – спросил визгливый голос.
Уолли попытался прочесть тонкие черты его лица. В них было что-то новое – не столь явное торжество? Негодование? Возможно, обида?
– Я бы хотел поблагодарить тебя за то, что ты сохранил мне жизнь, адепт. На самом деле я бы пожал тебе руку, если бы ты мне позволил.
«Конечно, если ты можешь читать мои мысли, ты понимаешь, что я лишь хочу отвлечь твое внимание и внимание твоих приятелей».
– Пожать руку колдуну? Ты когда-нибудь просил кого-нибудь из воинов пожать тебе руку, Шонсу?
«Скорее, Катанджи!»
«Шонсу!»
– Раньше ты не называл меня этим именем, колдун.
Лицо под капюшоном вспыхнуло.
– Неправда!
Уолли собирался лишь отвлечь их внимание. Дразнить колдунов могло быть опасно – но поучительно. Он улыбнулся.
– Ты лжешь, адепт!
Колдун оскалился.
– Нет! Было бы забавно привести в исполнение первоначальный приговор, но у нас нет больше желания с тобой связываться. Можешь демонстрировать свой героизм, что может быть опасно. На твоих друзей это произведет впечатление.
«Первоначальный приговор? Ну-ка, что ты еще скажешь?»
– Нет, адепт. Ты пощадил меня, и я ценю это. Я еще раз предлагаю тебе свою руку.
– А я еще раз ее отвергаю. Терпение моих хозяев не безгранично. Пока что лишь моя клятва защищает тебя. Возвращайся на свой корабль, Шонсу! Тебе еще много предстоит ползать, когда ты вернешься в свое гнездо.
Краем глаза Уолли заметил, как кто-то вырвался из толпы и побежал к краю пристани. Он не посмел повернуться. Капюшоны колдунов, вероятно, безнадежно ограничивали их периферийное зрение.
«Где мое гнездо? Ты знаешь о Шонсу больше, чем я».
– Что ж, надеюсь, твоя снисходительность не причинила тебе вреда.
Лицо колдуна снова стало красным.
Кто-то вскочил на сходни позади Уолли и взбежал на палубу. Уолли обернулся, изображая удивление, и успел заметить худенькую фигурку Катанджи, позади которой развевался лоскут набедренной повязки.
– Кто это был? – взвизгнул колдун.
Уолли пожал плечами.
– Какой-то мальчишка. Что ж, прощай, адепт. Да пребудет с тобой Богиня. Если я встречу кого-то из колдунов, я пощажу его ради тебя.
– Именно об этом тебе и следует беспокоиться, Шонсу! – Колдун повернулся и скрылся прочь.
Уолли снова начал подниматься по сходням; его била дрожь от отпустившего напряжения. Однако колдун был прав. Теперь, когда его знали по имени, репутация Шонсу опустилась значительно ниже нуля. Как он теперь сможет набрать себе войско?
– Невидимки, – сказал Уолли. – Наверняка.
Он стоял на корме, возле правого борта, обнимая одной рукой Джию. Хонакура сидел чуть выше на ступенях, на этот раз на уровне глаз, словно мокрая черная обезьяна, опираясь локтями на колени. Ннанджи прислонился к борту, поставив ногу на нижнюю ступень, суровый, словно тундра. Взгляд его, казалось, был обращен куда-то внутрь. Рядом с ним новичок Катанджи, снова в подобающем воину одеянии, казался маленьким, скромным и неприметным, ожидая, когда на него обрушатся небеса – стоит только брату поймать его наедине, или еще раньше, если лорд Шонсу решит обрушить их на него самолично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124