Это твое обещание, и я полагаю, ты его выполнишь.
Уолли снова сел в свое кресло. Королева Вула? Может быть, именно поэтому Шонсу пошел на Вул? Не мстить за погибших воинов, но для того, чтобы добиться постели этой женщины? Сорок девять смертей!
– Вул – дальняя цель, миледи. Как насчет небольшого королевства для начала? Тау, скажем? Она улыбнулась своей кошачьей улыбкой.
– Это можно обсудить, на первых порах… – Потом она увидела, что он шутит, и разозлилась.
– Но, думаю, я обошлась бы меньшим подарком, удовлетворившим бы меня на время. Он уже осыпал ее подарками.
– Ты и так владеешь половиной самоцветов Касра. Чего тебе еще?
– Рабыню.
– Какую рабыню?
Она подошла к окну и отдернула занавеси.
– Все знают, что Лорд Шонсу владеет прекраснейшей наложницей в городе. Я видела ее мельком на корабле.
Он подскочил.
– Никогда! Ты ее изуродуешь!
– Немножко, может быть. Доа подошла к двери.
– Но я хочу ее. И побыстрее!
Она помолчала, как будто стараясь скрыть нерешительность. Никогда она не была так близка к потере самоуверенности.
– Я должна уйти и заняться некоторыми новыми песнями. Они подумают, что сегодня ты справился невероятно быстро, милорд.
И она вышла.
Уолли остался сидеть, глядя на закрытую дверь. Королева Вула? Она, конечно, могла и лгать… Впрочем, какие бы цели ни преследовал Шонсу, идя на Вул, он должен был собираться стать его королем. Что же еще он мог бы делать с побежденным колдовским городом? Так что он вполне мог предложить Доа место на своем будущем троне.
Обещание как таковое не могло, однако, иметь большого значения. Новые песни, сказала она, – это угроза. Уолли попал в ту же западню, что и Шонсу. Одно было теперь ясно: Шонсу не был с Доа. Она несомненно получала огромное извращенное удовольствие, балансируя на краю насилия, постоянно побуждая к нему. Но любой мужчина, добившийся силой ее близости, рисковал обессмертить свое имя в едких, сатирических песнях. Репутация его была бы навек погублена, он выставил бы себя на посмешище. Но он не мог отказаться от нее, рискуя тем же. Отдать ей Джию? Немыслимо. Может, Доа удовлетворится королевским троном в Тау?
А сегодня обед у каменщиков.., как всегда, дела. Да, вернемся к делам. Отбросив мысли о Доа на дно души, он встал, подошел к двери и открыл ее.
Снаружи стоял громкий хохот. Ннанджи, сидя на краю стола Линумино, повторял слова герольда. Увидев Уолли, он встал и салютовал, не теряя улыбки.
– Запоротый насмерть победителем? Наш сеньор знает, чем заинтересовать людей, разве не так, Лорд Адъютант?
Он пошел за Уолли в комнату, задержавшись на минуту, посмотреть в зеркало на подживающие метки на лбу.
Сейчас, когда Хонакура объяснил ему настоящее пророчество, Уолли с трудом переносил присутствие Ннанджи.
Внешне тот по-прежнему оставался говорливым, симпатичным юнцом, честным настолько же, насколько его брат плутоватым, ни в чем не виновным. Кроме того, как уже знал Уолли, он был абсолютно безжалостным убийцей. Если учесть историю Икондорины и его брата, вставшую между ними, комбинация получалась зловещей.
Закрыв дверь, Уолли показал на синяки и ссадины на ребрах Ннанджи:
– Как может Седьмой оказаться таким избитым?
Ннанджи недовольно поморщился.
– Нечестный Седьмой? Он берет тридцать девять Шестых и велит им начать снизу (они не могут отказаться, они его – вассалы). Со временем он говорит двадцати двум, что уже избит! Со временем он скажет тридцати девяти, что они все уже избиты! – закончил он обнадеживающе.
Шестые измочалили его в поединках? Ничего странного. Вундеркинды непопулярны среди старшего поколения.
– Ты уверен, что они не собирались тебя серьезно поранить?
Ннанджи пожал плечами:
– Не думаю, я раздражал их, им хотелось наставить мне синяков. Но нанести серьезный вред сеньору они не решились. Они на самом деле боятся тебя, брат. – Потом он снова улыбнулся. – А когда они еще услышали об этом приговоре о колодцах…
Уолли снова сел в свое кресло и показал рукой на стул, но Ннанджи продолжал бесцельно расхаживать по комнате.
– Где ты нашел время? Ннанджи посмотрел на него лукаво:
– Я успел все, что ты просил, разве не так? Он принялся перечислять, загибая пальцы, Большой:
– Я запомнил все умения воинов, которыми они владеют помимо воинского. Линумино потребовались лозоходцы, я дал ему три имени. Зоарийи попросил колесников – у нас нет ни одного.
Указательный:
– Река патрулируется, днем и ночью, и особенно «Сапфир», конечно. Ни одно судно не входит в город без таможенной проверки.
Средний палец:
– Катанджи выборочно проверяет отшвартовавшиеся корабли, особенно если у людей Фиендори возникнут подозрения. Так мы уже выявили четырех любителей голубей и установили за ними слежку. Да, они покупали пергамент, как ты и думал.
Безымянный:
– Томияно и другие моряки собирают все слухи и просили купцов, отплывающих в колдовские города, быть нашими агентами. Ответа еще рано ждать.
Мизинец:
– На улицах вокруг ложи караул стоит днем и ночью. Посетители конвоируются. Все ящики и пакеты проверяются на предмет громового порошка, который тебя так беспокоит. Любой остановившийся фургон сразу окружается.
Большой палец:
– Я послал два ботика наблюдать за противоположным берегом: как ведут себя колдуны. В Гобе и Аге, в двух ближайших деревушках, – ничего. Но мы собираемся прочесать берег вверх и вниз от них.
Указательный:
– Я нашел – Томияно нашел – четырех людей, которые хорошо знают окрестности Сена и Уола и деревушки рядом с ними, все их сведения у меня, могу рассказать, как только потребуешь. Я должен оставаться в ложе, брат!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115