Остальные закивали, улыбаясь, определенно возбужденные.
Как?
Почему?
Что произошло? Уолли посмотрел на Ротанкси и пожал плечами.
– Тогда мы можем пойти принести свои клятвы, милорд?
Колдун с трудом кивнул.
– Какой же аргумент привел ты, Лорд Ннанджи, на самом деле?
Ннанджи ухмыльнулся:
– На самом деле? На самом деле я сказал им то же, что сказал тебе Лорд Шонсу, милорд, и с чем ты согласился. Слово в слово, ничего другого, клянусь.
Он был до невозможного горд собой. Мистифицировать Уолли? Это было что-то новенькое для Ннанджи.
– Шонсу, для такой клятвы потребуются жрецы!
– Думаю, да.
– Тогда почему бы не отвести Лорда Ротанкси пока в тюрьму – посмотреть, как воины содержат пленников? А мы бы пока, – он сделал широкий жест в сторону кастеляна, – с Лордом Тиваникси немножко пофехтовали!


* * *

Тюрьма есть тюрьма – темень, плесень и вонь. Уолли настоял на том, чтобы пленников хорошо содержали, их и содержали хорошо – по меркам Мира. Он позволил Ротанкси поговорить с ними наедине, рассчитывая, что старик объяснит им их положение контрзаложников и убедит в безопасности. Хотя интересно было бы услышать, как пленные колдуны отнесутся к идее переговоров.
Впрочем, тюрьма есть тюрьма, и было большим облегчением выбраться наконец на свежий воздух, пусть даже во двор со всеми его душевыми и уборными, хлопавшими на ветру парусиновыми стенками. Но сквозь этот шум до Уолли донеслись возбужденные и одобрительные крики.
– Как насчет небольшого фехтовального представления, милорд? – предложил он. – Думаю, это не твой любимый вид спорта, но на это стоит посмотреть, чтобы было потом о чем рассказывать дома.
Колдун все еще слепо моргал глазами на свету после темниц.
– В самом деле! – сказал он. – Но сначала скажи мне, что случилось с Лордом Ннанджи? Как ему удалось убедить остальных?
– Если он говорит, что привел те же аргументы, милорд, я должен ему верить. Но, признаюсь, я не понимаю.
Ротанкси беспокойно нахмурился:
– Если бы я услышал это от кого-нибудь другого – даже, прости, от тебя, Лорд Шонсу, – я бы предположил коварство. Но от него…
Он покачал головой. За время своего плена на «Сапфире» он узнал Ннанджи. Даже колдун не мог предположить у него двоемыслия. Ннанджи был улыбчивым убийцей, но он никогда и не скрывал этого.
Уолли провел колдуна через туннель и арку к ступеням перед ложей, где застал с полдюжины среднеранговых, огораживающих пространство поединка. Игры в поло прекратились, и теперь воины развлекали себя фехтованием. Почти каждый из собравшихся обнимал женщину, как бы празднуя этот неожиданный подарок судьбы. Не многие заметили остановившегося рядом колдуна в сопровождении их сеньора.
В центре этого огромного круга зрителей Ннанджи с Тиваникси пританцовывали вперед-назад, звеня рапирами.
– О-о-о! – выдохнула толпа, и Ннанджи показал, что коснулся противника.
– Счет? – спросил Уолли у ближайшего Третьего.
– Два – ноль, милорд.
Потом фехтовальщики снова сошлись, вращая рапирами с такой скоростью, что трудно было за ними уследить, лица скрыты масками, хвостики прыгают. Толпа ревела в предвкушении скорого конца поединка, но ни один из противников не уступал, и исход был все еще неясен. Уолли никогда раньше не видел состязания Седьмых. Высокоскоростной балет со сталью – это было восхитительно, атлеты двигались с удивительной грацией. Он увидел, каким высоким стал Ннанджи по сравнению с Тиваникси, и каким быстрым. Там и тут он узнавал свои любимые приемы, но все было так молниеносно, что даже он с трудом мог различить движения.
– Ах-х!
Ну, вот и все. Матч кончился. Маска Ннанджи взлетела в воздух, его ликующий крик победителя потонул в реве толпы. Появилось лицо Тиваникси, раскрасневшееся и улыбающееся. Он поднял рапиру в салюте, в то время как Ннанджи водрузили на плечи, чтобы пронести вокруг площади.
Уолли с удивлением смотрел на это. Так, значит, теперь Ннанджи стал настоящим Седьмым, а не фикцией, и очень хорошим Седьмым, если он смог победить Тиваникси. Но это же невозможно! Ннанджи был отличным учеником со светлой головой, но достичь такого ранга и так быстро? Четыре недели назад он с трудом стал Шестым. Не иначе как кастелян поддался ему в поединке, выражая таким образом свое восхищение храбростью идущего добровольным заложником в Вул. Но если бы это было так, разве мог бы Ннанджи засчитать себе победу?
Смещение популярности было еще удивительнее. Этот самоуверенный мальчишка проявил необыкновенную настойчивость, не считаясь с потом, кровью и бесчисленными синяками. Только недавно он завоевал симпатии Седьмых, теперь же он, похоже, подчинял себе и остальных.
Уолли повернулся было что-то сказать колдуну и обнаружил улыбку удовольствия на его лице: известный всем заложник – ценный заложник.
Прежде чем они успели начать разговор, появились два паланкина. Сопровождаемые суетящимися жрецами и жрицами, высадились Хонакура и Кадиуинси.
Первым впечатлением Уолли при взгляде на Хонакуру была радость – на смену зловещей бледности пришел румянец. Но когда, опираясь на молодого жреца, Хонакура подошел ближе, стало видно, что кожа его приобрела странную прозрачность, а в глазах горел лихорадочный огонек. Не так ли ярко вспыхивает свеча перед тем, как погаснуть?
Уолли салютовал и представил Ротанкси, всем им приходилось кричать, чтобы заглушить рев толпы.
– В хорошем ли ты здравии, святейший? Старые глаза сверкнули в ответ.
– Не особенно. Но вижу, что ты – в хорошем. Ты добился переговоров?
На лице его был написан вопрос. Уолли многозначительно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115