И потом, он не знал, защищает ли его еще хоб. Вряд ли его влияние распространяется за пределы глена, да и вообще хоб мог уже забыть о нем. Хобы капризны, доверять им нельзя. Как бы то ни было, ему ничего не оставалось, как только цепляться за эту надежду – другой у него не было.
Когда он подходил к дверям, под ногой хрустнула ветка. И тут же сердце тревожно замерло. Опасность! В свете полной луны хорошо был виден столб дыма из трубы – такого огня бабка Нен еще никогда не разжигала. У нее гости, званые… или незваные.
С минуту он так и стоял в отчаянии. Потом решил, что, кто бы ни заглянул к ним в дом, это никак не могут быть англичане. Если это компания соседей Кэмпбеллов, решивших отловить его, у него как раз будет возможность немного размяться. Хромая, он подошел к двери, откинул защелку и нырнул под косяк.
В доме никого не было. В очаге гудел веселый огонь, щелкавший искрами, ярко освещавший помещение. Тепло охватило Тоби любящими объятиями – по крайней мере именно так он представлял себе любящие объятия. Однако комната была пуста. Он добрел до очага и устало опустился на пол. Почему-то он сразу же задрожал и покрылся такой гусиной кожей, какой, наверное, и у гусей-то не бывает. Он потер ноги, пытаясь их хоть немного оживить.
Кресло бабки Нен стояло пустое, постель – тоже. Узелок, что она собрала для него, лежал в углу, где он спал. Все остальное вроде бы оставалось на своих местах: чайник на огне, две прокопченные кастрюли на крюке у Дымохода, кувшины на полке, ткацкий станок… Список всего их имущества уместился бы на маленьком клочке бумаги. Ага! Ее танка висела на крючке, но плащ исчез. И его танка тоже висела рядом! Пожалуй, это самое приятное зрелище за всю ночь. Должно быть, бабка Нен нашла ее после того, как солдаты увезли его. Вот только где она сама?
Она говорила, что собирается уходить. Особых богатеев среди деревенских не было, но знахарку уважали и поддерживали как могли. Она приняла почти всех их из материнской утробы. Она лечила их хворобы. Если она объявила, что нуждается в заботе на склоне лет, кто-то наверняка согласился принять ее к себе. Кто-то приезжал с повозкой, чтобы забрать ее, – Йен Мельник, или Рей Мясник, или кто-то еще.
Кто-то подбросил дрова в огонь и сделал это совсем недавно, кто-то, привыкший топить торфом или ивняком, так что, возможно, в глене уже новая знахарка. Вплоть до прошлого вечера бабка Нен никогда не заговаривала о своей преемнице, но она вообще так странно вела себя последние несколько месяцев… Многие женщины переняли у нее ремесло повитухи. В глене нет недостатка вдов. Наверное, кто-нибудь из них согласился служить вместо нее.
Она не стала бы уходить далеко без шапки. Скорее всего она вышла навестить хоба – возможно, представить ему новую колдунью или что там у них положено делать в таких случаях. Она давно уже говорила об этом. Надо сходить и найти ее.
Еще ему надо найти снадобье, которым она врачевала царапины и порезы, но у него нет сил подняться. Руки и ноги сводило болью – плата за возвращение к жизни. Кроме того, ему отчаянно хотелось спать. Веки казались тяжелыми, как камни. Ему никак нельзя спать! Он повернулся спиной к огню и вытянул ноги. Первым делом нужно найти новую заколку для пледа… кажется, у бабки Нен оставалось еще несколько где-то. Потом найти ее саму и поблагодарить хоба. Потом решить, куда бежать… и бежать. Это казалось ему совершенно невозможным, но единственной альтернативой была смерть.
Он все еще сидел, глядя на дверь, когда она отворилась, и в комнату вошли несколько человек с обнаженными мечами. Глаза их переполняли ненависть и страх – такие глаза он видел вчера вечером у солдат.
6
Дом наполнился Кэмпбеллами. Первым вошел Йен Мельник, по обыкновению покрытый слоем муки так, что смахивал на очень толстого призрака. Меч в его пухлой руке казался полным абсурдом, если не знать, что эта же рука держала тот же клинок под Литхолом, сея смерть врагам. Сейчас его свиные глазки горели опасным огнем – это были глаза затравленного кабана.
Следом вошел Эрик Кузнец – невысокий, коренастый. Это были самые сильные руки в глене. Его право носить меч не оспаривал бы никто в деревне – руки, скрюченные от долгих лет работы в кузне, не мешали ему оставаться самым сильным человеком в глене. Он сохранял титул чемпиона по кулачному бою в течение десяти лет и мог сохранить его и дальше, если б захотел. Когда ссоры перерастали в драку, как правило, именно Эрик брал драчунов за шиворот и окунал в ручей.
Третьим был Рей Мясник… густые черные брови, еще более пышные черные усы, обыкновенно широкая, сердечная улыбка, хотя сейчас он был мрачен.
Что ж, присутствие этих троих понятно – они являлись неофициальными старейшинами глена и брали на себя руководство в тех случаях, когда проблему можно было решить, не привлекая к этому лэрда, – особенно в нынешние смутные времена, когда лэрд был чужаком и, возможно, предателем. Тоби всегда считал этих троих Мозгами, Силой и Языком.
Странно, но на этот раз с ними был еще и четвертый: Кеннет Коптильщик – с деревяшкой вместо ноги, опиравшийся при ходьбе на палку. Этого пропойцу никто особенно не жаловал, зачем он здесь?
Тоби подобрал ноги, накинул на плечи плед и заставил себя сесть. Он выше любого из них. Они вооружены, и, сидя на полу, у него меньше шансов спровоцировать их на насилие.
– В чем дело? – резко спросил он. – Где бабка Нен?
– Я надеялся, ты нам это объяснишь, – ответил Йен Мельник.
Тоби поднял руки, демонстрируя им кандалы:
– Я не знаю! Я бежал. Я только-только зашел.
– Сассенахи не забрали ее?
– Конечно, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119