Она взяла карабин – тот оказался неожиданно тяжелым. Наведя оружие на дверь, она быстро передернула затвор, загнав патрон в патронник. – Я жила на ранчо… гоферы, во всяком случае, меня боялись.
– Вот это женщина! – восхищенно щелкнул языком Джерри.
– А вот с этими «узи» я не знакома, – призналась она и рассмеялась, глядя на его удивленное лицо. – Но я достаточно поначиталась журналов в приемных у врачей, чтобы узнать их.
– Киллер пришел бы от тебя в восторг, – заявил он. – А может, и нет… он убежден, что идеальное оружие для женщины – это метелка для выколачивания пыли.
– Клио? Это его жена?
Он кивнул.
– Помнишь, что он просил передать ей? Что она была молодцом, не что он любит ее? Ей полагается поддерживать порядок в доме и быть в постели в тех случаях, когда он возвращается не слишком поздно. – В голосе его звучало ехидство, которого она не слышала раньше, когда он говорил о Киллере.
Почему все разговоры соскальзывают у них на Киллера? Интересно, какая она, эта Клио?
Он быстро показал ей, как стрелять из «узи» и перезаряжать их.
– Стреляй одиночными, – сказал он. – Очередями – только в самом крайнем случае. Стены тут, я думаю, пуленепробиваемые, поэтому возможен рикошет.
Тут погасла вторая лампа, и они остались сидеть в багровом полумраке.
Два окна светились матовыми прямоугольниками – фонарь на дворе все еще горел. По занавескам пробегали тени, но слишком неясные, чтобы разглядеть очертания.
Они посидели молча. Джерри уронил голову на руки. Нет, так дело не пойдет.
– А кто лежит в постели у Джерри Говарда, когда он возвращается домой не слишком поздно?
Он поднял голову и улыбнулся ей.
– Сам Джерри.
– Холостяк?
– Холостяк, – кивнул он. – Не девственник, но и до Киллера далеко.
– Все сорок лет?
– Ну, время от времени мне попадается рыбка, но я всегда выбрасываю ее обратно. Слишком уж я требовательный.
– Ну и каковы тогда твои требования, – допытывалась она, – что им так трудно соответствовать?
На улице сделалось совсем тихо.
Его зубы блеснули в багровом отсвете печного огня – разумеется, идеальные зубы.
– Не слишком высокая, – начал он, – поскольку я не уверен в себе и мне нужно ощущать некоторое превосходство. Разумеется, блондинка, но не слишком светлая, чтобы ее не преследовали другие мужчины – я уже сказал, что не очень уверен в себе. Музыкальная, поскольку я люблю музыку.
Увлекающаяся литературой – у меня тысячи книг, которые бы мне хотелось прочесть ей, а я люблю читать в постели.
– Это все, что ты делаешь в постели?
Он чуть не поперхнулся – она и не думала, что он такой застенчивый, – и если серьезно, она ни за что не осмелилась бы приставать к ему с этим, но сейчас это отвлекало их от другого. Им ничего не оставалось, кроме как разговаривать.
– Иногда я становлюсь ужасно нежным и пожевываю девушку за ухо, – ответил он, – или читаю ей Китса на сон грядущий. Им это нравится.
– Мне кажется, если им от роду пятьсот или шестьсот лет, это может слишком опасно возбуждать, – предположила она.
Он расхохотался; в глазах его плясали веселые искры.
– А какие требования предъявляешь ты к тому, кто придет на место Грэма?
Ферзевый гамбит? Ну что ж, принимается.
– Мужчина постарше, – ответила она.
– Неплохой выбор.
– Музыкальный, конечно. Хорошо начитанный.
– В особенности Китса?
Она поморщилась:
– Знаешь, что можешь сделать со своим Китсом?
– Мы оставим его Киллеру, – сказал он, и оба рассмеялись этому юмору висельника.
– Значит, у вас в Мере существуют браки? – спросила она, и он кивнул.
Она подумала немного. – Тогда секс, наверное, превращается в проблему? Не может быть, чтобы не превращался – как может брак длиться столетиями?
Неужели супруги не устают друг от друга?
Он устало откинулся на спинку дивана.
– На тот счет ничего сказать не могу. Наверное, обманы не так уж редки… не знаю. Ну, – добавил он немного тише, – если честно; то знай.
Сам способствовал иногда. Главное, без боязни заболеть или забеременеть.
Мера – идеальное место для занятий любовью. Это место, где мечты становятся явью, – продолжал он, прежде чем она успела придумать новый вопрос.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась она.
Он повернул голову и улыбнулся ей.
– В Мере становятся возможными вещи, невозможные где-либо еще. Стороны треугольника не сходятся… Тебе приходилось читать Гомера?
Гомер… какой-то античный инвалид.
– Немного. В переводах, конечно.
– Тебе надо попасть в Меру и почитать его в оригинале, – сказал он. – Киллер может продекламировать тебе целые фрагменты «Одиссеи» или «Илиады»; кстати, они заменяют ему Библию. Он не умеет читать, но Клир умеет. Она читает ему, а он запоминает. Разумеется, он знал довольно много и до того, как покинул Грецию. Еще он любит Гесиода – тот ведь тоже из Феспий. То, что я тебе говорю, Представляется совершенно логичным Киллеру – или представлялось бы Гомеру, – но вызывает некоторое сомнение у меня. Так вот, в мире Гомера, если к тебе – назовем тебя, скажем, Мэри Смит – наведается дружок… он никогда не будет до конца уверен в том, что это действительно была Мэри Смит, а не богиня Афина в ее обличье.
– Слушай! – перебила она. На улице воцарилась мертвая тишина, даже далекое хрумканье за окном комнаты Грэма прекратилось.
– Да нет, не слушай, – вздохнул он. – Это просто трюк, чтобы лишний раз подействовать тебе на нервы. Вернемся лучше к Мере… Не знаю, как это у девушек, но если юноши… мужчины встретят на улице хорошенькую девушку и думают при этом: «Вот бы здорово…» В общем, они идут домой и ласкают своих жен, и обычно…
Он покинул этот мир сорок лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75