– Коди, милая.
– В Далинге, – вздохнула она, – мы говорим людям наши материнские имена, но никто другой этим именем не пользуется. Никогда! Назвать кого-нибудь средним именем – это страшное оскорбление.
А! Понятно!
– Ты можешь называть меня Лягушонком.
Это был верный ответ. Она выпустила его руку, и он водворил ладонь на ее законное место. Потеребил сосок и почувствовал, как она затрепетала от удовольствия. И зашептал ей на ухо:
– Коди, Коди, Коди!
Она извернулась, так что они оказались лицом к лицу.
– Лягушонок?
Какое у нее душистое дыхание! Она его поцеловала.
– Коди, милая. Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, Коди!
Подействовало, точно волшебство. Она растаяла, ну просто растаяла в его объятиях. Он надавливал, целовал, ласкал, целовал. Поглаживал, исследовал... пальцы... Те шорохи теперь прекратились, а он шуршал куда громче, чем следовало бы, но ему теперь было все равно. Сейчас, сейчас ЭТО! Они вместе ерзали, целовались, гладили...
– Не так громко! – прошептал он.
– Я закричу!
– Что?! – Он вдруг поняли, что она вовсе не играет, а вырывается. По-настоящему? Она повторяла «нет», и уже не первую минуту. Так она серьезно? Он перестал – одновременно в ужасе и исступлении.
– Но я же люблю тебя, Коди! – Они оба задыхались.
Она повернулась к нему спиной.
– Ты обещал!
Он обнял ее. Она содрогалась от рыданий.
– Прости меня, Коди. Мне правда очень жаль. Я поторопился.
После некоторого молчания она совладала со своим голосом.
– Мне тоже жаль, Полион. Прости, я должна была остановить тебя раньше. Спокойной ночи.
– Коди! Ты не можешь бросить меня так. Я весь горю, я готов, Коди.
Она не отозвалась.
Полион хлопнулся на спину и утер лоб свободной рукой. Судьбы! На этот раз он натерпится боли! А ивилгратка способна исцелить жар в паху? Как мужчина вообще может с ней поладить?
Тут он осознал, что она уснула на его другой руке, пришпилив его к одеялу. Очень долго он лежал так, закусывая губу, и потел от мучительного нытья в паху. А Ниад спала рядом. Время от времени он видел среди веток красное сияние Муоль и слышал непрекращающееся шуршание где-то в кустах.
24
Булрион придержал Грома на гребне. Склон полого спускался к лесу – редкие дубы, густой вереск, оазис сочной зелени в обрамлении унылой каменистой пустоши. За дубами лежало озерцо. Он подъехал с наветренной стороны, чтобы лошади не почуяли воду. Ни одной живой души, кроме его спутников. Прохладный ветер теребил кустики и бурьян у лошадиных копыт.
– Устроим привал, – сказал он. – Потом отыщем джоолгратку.
Гвин кивнула и спрыгнула с седла одновременно с ним. Остальные подъезжали и тоже спешивались.
Его не слишком прельщала встреча, но он – глава семьи и должен заняться этим сам. Пригласить ее может только он.
Придется отправиться одному. Меньше всего ему надо, чтобы кто-то подслушал его мысли. В них ведь будет все то чудесное, что случилось ночью, и куда худшее – его жалкие длительные сомнения, ощущение, что он недостоин сильной молодой красавицы вроде Гвин, его страх, что она лжет ему, и хранимый им секрет, что она – нищая. Ну вот! Он уже начал!
Гвин отошла и села на камень. Булрион снял с Грома седло и положил на дрок. Выпрямившись, он увидел рядом с собой Полиона и больше никого вблизи. Искушение подразнить юнца было неодолимым.
– Надеюсь, ты держишь ухо востро на случай неприятностей.
В зорких глазах мелькнула тревога.
– Каких неприятностей, дедушка?
– А от диких зверей. Вчера ночью я слышал шорохи в кустах вокруг нашей стоянки.
Паренек покраснел, не зная, как на это отозваться, но выдержал взгляд деда.
– Я тоже вроде бы слышал.
Нахальный щенок! Молодец! Он никогда не обретет и половины мощи Джукиона, а Нондион уже выше него, однако среди сыновей Бранкиона только в нем есть настоящий огонек. Жаль, конечно, что его бросает то к одной, то к другой. Но, может быть, есть что-то, достойное восхищения, в такой неимоверной сноровке, даже если она используется для такой низкой цели? Или в нем просто говорит старческая зависть?
– Ну, оба мы ошибиться никак не могли, – сказал Булрион. – Ты много времени проводишь с Ниад Билит. Вы уже помолвлены?
Полион поежился.
– Мы же знакомы совсем мало...
Булрион нахмурился со всей своей патриаршей грозностью. Он не мог поверить, что ночью его внук ограничился тем, что любовался вместе с девочкой на звезды. По правилам Тарнов мужчина, ложась с женщиной, связывал себя.
– Некоторые очень быстро решают, чего они хотят.
– Э... Я не уверен, что она согласится.
Его неохота была понятной. Еще слишком юн. Слишком, слишком юн. Булрион помнил собственную злобу, когда его женили в шестнадцать лет. Но его первый брак оказался очень удачным, и он поступал так же со всеми своими детьми и внуками – свяжи их, заставь плодиться как можно раньше. Бездушно – да, но главное – семья, а он способствовал тому, чтобы она быстро росла. Многочисленность – вот что важно. В многочисленности – безопасность. А среди ранних браков неудачных было на удивление мало.
– Она хорошая девушка, сынок, а к тому же настоящая красавица. Не думаю, что ты когда-нибудь найдешь лучше, а ее дар целительницы драгоценен для всех нас. Мы с Гвин поженимся через день-два. Почему бы нам не сыграть двойную свадьбу? Ты и твоя красавица нареченная?
Полион облизнул губы, перепугавшись разверзшихся перед ним челюстей брака.
– Мне надо спросить Ниад.
– Правильный ответ! Поговори с ней, и пусть она решит.
Булрион отпустил Грома – пусть себе покатается по траве. Оставив остальных мужчин расседлывать лошадей, он направился к Гвин и сел на камень рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158