Так что разве ее знамение не указывает, что дети станут зрелыми через страсть? Полион был бы рад узнать мнение Возиона о таком толковании, но вот спрашивать его он никак не собирался.
Мужчины расстелили свои одеяла по одну сторону костра, а женщины по другую. Удивительно, что отсутствие одеяла его и Ниад никто не заметил. И еще удивительнее, что никто не хватился их самих, когда они забрались в кусты. Никто до сих пор не поднял тревоги. Вот что по-настоящему удивительно.
Он скользнул ладонью чуть выше, так что его указательный палец чуть прикоснулся к ее груди. Она сидела спиной к нему, и они прилегали друг к другу точно две ложки.
– Не надо! – шепнула она, но не шевельнулась, а потому он оставил ладонь там, куда она добралась – пока.
– Ты когда-нибудь прежде спала под звездами? – спросил он нежно, почти касаясь губами ее уха.
– Нет, никогда. Это так чудесно!
– Не всегда так чудесно, как сейчас.
Она хихикнула.
– И не может стать чудеснее?
«Да?»
Он нашел для них замечательную ложбинку, устланную сухими сосновыми иглами. Над ней смыкались густые ветки, спасая их от росы, так что звезды, собственно говоря, были не очень-то видны, но это не имело значения. Он понаблюдал за ними раньше, несмотря на Ниад... Нет, из-за нее!
– Ты умеешь читать по звездам, Полион?
– Да. Ведь очень важно понимать знамения. Возион хочет, чтобы я стал пастырем, потому что, по его мнению, у меня есть дар. Багряная – это, понятно, Муоль. Она в Доме Детей. А яркая – это Джооль в Доме Любящих. (Конечно, Возион сказал, что она все еще в Доме Ведущих, но даже Возион не мог знать это твердо!) Так что время самое благоприятное.
– Благоприятное для чего? – прошептала Ниад и теснее прильнула к нему.
– Чтобы познать любовь, а то для чего же? – Полион скользнул рукой повыше и наложил ее ей на грудь.
– Ты же обещал! – пожаловалась она, но снова не воспротивилась.
– Ты такая красивая, Ниад! И чтобы на тебя смотреть, и чтобы к тебе прикасаться. (Теплая, гладенькая. Нежная и упругая одновременно. Девушки поразительны! Таинственные, желанные, неотразимые. И он решил задачу с толстушкой и худышкой – Ниад пухленькая там, где требуется, и тоненькая, где это ласкает взгляд. Прелесть!)
– Ты обещал!
– Что я обещал?
– Что не будешь учить меня любви.
– Я обещал, что не буду делать тебе ничего неприятного, верно? И я же ничего не делаю, только обнимаю тебя.
– Вот просто и обнимай. Покрепче. А не... Ой! Не так крепко!
– Но почему? – дохнул он ей в ухо.
– Мне больно. Ты такой сильный!
Он чуточку разжал руки. Но самую чуточку. Она больше не возражала: значит, ей это так же сладко, как ему. Следующий ход: погладить большим пальцем сосок, но надо выждать минуты две.
– Они услышат, – прошептала Ниад.
Она его подбадривает!
– Нет, не услышат.
На самом деле Полион различал где-то поблизости, что-то, больше всего похожее на шуршание сухой травы или листьев. Возможно, нынче в кустах с женщиной не он один. А если это правда, другая пара, то не иначе как Старик с Гвин-садж. Невероятно! Конечно, для него, Полиона, она старовата, но даже еще очень миловидна, а дедушка ведь СТАРИК что в нем может привлечь женщину?
– Полион?
– А?
– Называй меня Коди, если хочешь.
– А, по-моему, Ниад – красивое имя.
Ух! Он что-то сморозил. Перемену в ней он почувствовал еще прежде, чем она убрала его ладонь с груди.
В этом вся беда с девушками: никогда не говорят полностью, что имеют в виду. И мужчины часто говорят то, чего совсем в виду не имеют, Он знает! И еще он знает, что есть одно, чего ни в коем случае говорить не следует, разве что ты действительно так думаешь. Если это ложь, то хуже такой лжи – нет. Достаточно ли он уверен, чтобы сказать это? Да, уверен, и твердо. А она тем временем одернула балахон.
Шаг назад, два шага вперед...
Он глубоко вздохнул.
– Ниад? Я тебя люблю.
Вот! Он это сказал. И он правда так думает. Это твердо!
– Ты это говорил разным девушкам.
– Нет, не говорил! И на этот раз я говорю чистую правду. Я влюблен в тебя безумно, как сумасшедший!
– Сколько их было?
– Ни единой!
Чистая правда. Чистейшая! Мейлим его спросила, и он ответил, что да, но сам-то этого слова не сказал, и значит, тот случай не в счет. А как еще он мог ответить на прямой вопрос? И даже он, может быть, вроде как верил, что любит Мейлим, но то, что он к ней чувствовал, не идет ни в какое сравнение с тем, что он чувствует к Ниад, и значит, все верно, Судьбы! Как он хочет... любит ее! Ничего подобного с ним прежде не бывало, и в жизни он ничего так не хотел. Еще немного – и он не выдержит.
– Полион? – шепнула она.
– Что, милая?
– Когда ты был совсем маленьким, твоя мать называла тебя каким-нибудь особым, тайным именем? Только она – и больше никто?
– А? – (А теперь что? Он попытался вернуть руку на грудь, но Ниад схватила ее и удержала на месте.) – Может быть.
– Скажи мне его.
– Не надо, а?
– Ты мне не доверяешь?
– Ну-у... Обещаешь, что никому не скажешь?
– Обещаю.
– Иногда она называла меня... Лягушонок. – И почувствовал, как Ниад затряслась от смеха. – Говорила, что я такой ногастый! Но если ты хоть слово...
– Я никому не скажу. Коди – мое среднее имя.
– Тоже очень красивое имя, – сказал он и вспомнил, что в Далинге придают среднему имени какое-то особое значение – какой-то древний имперский обычай.
Ниад заерзала, не выпуская его руки.
– Если бы твои приятели стали звать тебя Лягушонком, что бы ты сделал?
– Будь их не больше четырех, все бы упали мертвыми.
Шорохи в кустах стали четче. Кто-то там занимается Этим! От этой мысли он просто обезумел. Это же возможно! Соберись с мыслями, парень!
– Коди? – сказал он на пробу и почувствовал, как она чуть расслабилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158