И страшилась мысли, что ее ивилгратка может быть изобличена с минуты на минуту.
Ей был нужен Кэрп... или кто-нибудь еще. Кто-нибудь, с кем можно делиться бедами.
– В Далинге я просто отдыхаю, – объявила Элим под; деловитое пощелкивание спиц. – Дома всегда нужно кормить, мариновать, мыть, чинить, коптить, резать, доить, подбрасывать дрова в огонь, поливать, печь или учить проситься на двор.
– Ты бы попробовала управлять гостиницей!
– Думаю, я справилась бы, привязав одну руку за спиной.
При этих словах глаза у нее весело заблестели, хотя, вполне возможно, она сказала сущую правду. Гвин прикинула, какой отпор получил бы Лиам Гуршит, испробуй он свои штучки на дородной Элим Пананк.
Элим нахмурилась.
– Правду сказать, мне что-то скучно становится. Еще столько надо накупить на рынке! Если эти стражники в скором времени не уберутся, займу меч у кого-нибудь из мужчин и проложу себе путь на улицу!
– Если хочешь, я могу выпустить тебя через чердачное окно. Тебе придется спрыгнуть в проулок, но оно не очень широкое.
– Пожалуй, я выберу меч. – Элим посмотрела через двор и поджала губы. – Эта девчонка Ниад? Ты... за нее отвечаешь? Заменяешь ей мать, хочу я сказать.
Гвин посмотрела туда же. Ниад сидела на мраморном столе, укрытом двумя деревьями. Юный Полион что-то горячо говорил, держа ее за руку, и вглядывался в ее глаза с очень близкого расстояния.
– Расцветают юные сердца? – спросила Гвин.
– Что-то – да, расцветает!
– А не околдовала ли его ее целительная сила? Так сказать, побочное действие?
Элим скептически хмыкнула:
– Уверена, что тут замешана всего лишь самая простая магия, вроде магии Муоль. Она молоденькая и женского пола. А ее синие глаза, золотые волосы и большие груди ничего к этому не добавляют. Ну, почти. И запомни, Гвин, мальчика не научили слушаться поводьев.
Ниад лишилась всей своей семьи, была проклята Ивиль, месяцы и месяцы провела в гостинице, как в тюрьме, – первая любовь, вот что ей требовалось, чтобы забыть о бедах, обрести хоть чуточку самоуважения.
– У нее счастливый вид. Он как будто милый мальчик. И что ни говори, он герой вашей семьи. Истинный зарданец, так назвал его твой отец.
– Ну, ты знаешь, чем они славятся! Будь я матерью Ниад, так забрала бы все окна решетками.
– Она не так простодушна, как кажется, – сказала Гвин. – Этого просто не может быть. Но я передам твои слова. Ого!
Влюбленные очнулись и возвратились в будничный мир, когда из-за дерева появилась Лабранца и надвинулась на них. На ней было все то же серебристое платье. Волосы аккуратно причесаны. Такая внушительность, что хоть на прием во дворец императора. Она села по другую сторону стола. Гвин уже вскочила и почти перебежала двор. Она села бок о бок с Лабранцей, чувствуя себя рядом с ней совсем раздетой. Рассудок твердил ей, что Лабранца чересчур разодета для этого города и, уж конечно, для столь раннего часа, но внушительность Лабранцы сметала подобную логику. А Лабранца нахмурилась на нее.
– Я хочу поговорить с девочкой.
– Так говори.
– С глазу на глаз.
Гвин покачала головой.
– Быть может, ты не знаешь, Лабранца-садж, но город объявил вне закона всех, кого поразила звездная немочь, – то есть тех, кто поправился, так как почти все умерли. Дав приют Ниад, я стала преступницей. А потому я имею право на участие в вашем разговоре.
Лабранца сердито пожала плечами:
– Но у этого молодого человека никакого права нет.
Полион с мольбой посмотрел на Гвин.
– Позволь ему остаться, – сказала она. – Я у него в большом долгу. Если он хочет послушать, а Ниад не против, то я и подавно не возражаю. Он спас меня от похитителя.
– Не он. Мужчину, который нес тебя, сразила Ниад Билит.
Ниад ахнула. Под пушком пробивающейся бороды Полион побледнел.
– Я к нему не прикасалась! – простонала Ниад, а глаза у нее расширились от ужаса. – Я даже близко от него не была.
Лабранца холодно улыбнулась.
– Тебе и не надо было. Не спорю, поразить человека смертью на расстоянии – это очень редкое для ивилграта воздействие, но не невозможное. Ты видела, что происходит, ведь так? И хотела положить этому конец? Пожелала остановить?
Ниад ошеломленно кивнула.
– Этого было достаточно. У тебя есть сила исцелять и сила поражать болезнью. Они сопутствуют друг другу. С этого времени всякий, кто вызовет у тебя неприязнь, окажется в смертельной опасности.
Полион отодвинулся от Ниад, хотя, возможно, сам того не заметил.
– Объясни, – сказала Гвин. – Объясни, откуда ты знаешь такие вещи, Лабранца-садж.
– Я из Рарагаша.
– И что?
– В дни империи всякого, кто заболевал звездной немочью, отсылали в Рарагаш. Даже пораженных легко, поскольку тяжесть болезни никак не была связана с тем, будет ли наложено Проклятие или нет. Рарагаш был чем-то вроде колонии для прокаженных.
– Так все они должны были умереть много лет назад.
Лабранца Ламит скрестила толстые руки на груди странно мужским жестом.
– Но традиция сохранилась. Многие, меченые Проклятием, находят дорогу в Рарагаш. – Она повернулась к Ниад. – Очень советую тебе отправиться туда как можно скорее, чтобы тебя научили управлять твоей силой. Не то ты убьешь еще много людей. И чуть кто-нибудь заболеет или умрет, винить будут тебя, виновата ты или нет. Рано или поздно на тебя донесут как на колдунью. Тогда тебя разыщут и убьют.
Ниад сжалась в испуганную девочку. Полион обнял ее за плечи – и сильно поднялся в добром мнении Гвин.
– Кто научит? – спросил он властно.
– Другие ивилграты. Много веков назад император Лоссо Ломит учредил в Рарагаше Академию для изучения пораженных звездами. Те, кто мог доказать властям, что Проклятие на них не легло, получали императорское прощение и могли покинуть Рарагаш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158