Он вызывал у нее неприязнь, хотя Кэрп утверждал, что под его неприятной внешностью и манерой вести себя скрыты острый ум и хорошее сердце.
– И Возион-садж! Добро пожаловать! Сколько комнат... Какая-то беда?
Да, беда.
Эта охота увенчалась двумя тиграми.
На улице остальные Тарны отвязывали носилки, которые явно сами и соорудили из двух жердей и пары плащей, связав все веревкой. Гвин лишь с трудом узнала больного. Он был без сознания, лицо уродливо распухло, кожа в липком поту и вся багровая от жара. Даже в забытьи он дышал, как гонец. Такой недуг означал верную смерть.
Врачей, требовали Тарны, хирургов, но Гвин понимала, что никакое лечение не поможет. Да и они это знали. Их патриарх не увидит следующего рассвета, и глаза у них были полны ужаса.
«Люди вроде него – это дождь в пустыне», – как-то сказал Кэрп после очередного приезда этого Булриона Тарна.
– У меня нет привратника, – бессвязно пробормотала – Но, конечно, вы бы все равно понесли его сами. Павлинья комната... Вон там. Сюда!
Сильные руки сняли носилки с седел и понесли их следом за ней в дом.
Ниад?
Сила Ниад может убить его вместо того, чтобы исцелить – Ниад ведь не умеет ею пользоваться. И может ли даже ивилграт вернуть старика от врат смерти? А попытаться значило бы рискнуть, что ее выдадут. Ведь гостиница уже кишела Тарнами – их набралось до полутора десятков. Если попытка увенчается успехом, они все расскажут. Если же окажется неудачной, расскажут тем более. А дать приют меченому – очень серьезное преступление. Гвин взвешивала не простую услугу. Она могла навлечь на нее большую опасность – и даже еще более серьезную на Ниад.
Она проводила больного до Павлиньей комнаты, лучшей в гостинице – обширной и светлой. В середине стояла кровать с пуховой периной, и с нее можно было обозревать все великолепные фрески, которым комната была обязана своим названием. Оставив Элим и остальных женщин устраивать больного поудобнее, она вышла, чтобы заняться остальными комнатами, обедом и лошадьми. Шума впала в истерику – приготовить столько еды за такой короткий срок! Но Шума ничего так не любила, как искать выход из трудного положения.
«Посмею ли я упомянуть про Ниад?» Назад во двор... Тибал с удобством расположился на своем любимом сиденье. Он весело помахал ей. Видимо, события разворачивались к вящему его удовлетворению.
– Полион! Конюху понадобится помощь с лошадьми! – прикрикнул Возион.
Обращался он к долговязому подростку – только ноги, руки да выпачканная под носом физиономия... нет-нет, видимо, это считается усами. Он нахмурился и пробормотал что-то невнятное, но, предположительно, не возражение.
– Гвин-садж, – настоятельно сказал Возион. – Нам нужен лучший врач в городе. У нас есть золото. Мы заплатим, заплатим сколько нужно. – Его длинный нос задергался, как у собаки. – Отец очень дорог нам всем. Ты не пошлешь за ним кого-нибудь? Сейчас же?
Миг решения... Ивиль, подательница и здоровья, и болезней... Кто-нибудь из городских жрецов воззовет по ее просьбе к богу, попросит бога прислать Ивиль в ее ипостаси целительницы. Но зарданцы не признавали никаких богов, и Гвин подозревала, что в глубине души согласна с ними. Судьбы поражают или взыскивают милостью, как соблаговолят они, и никакой бог им не воспрепятствует.
Но Гвин не была настолько черствой. Разве можно допустить, чтобы хороший человек умер, и даже не попытаться ему помочь?
– Возион-садж, я должна кое-что сказать тебе. Но прежде должна попросить вас сохранить это в тай...
Его глаза словно метнули молнию в сумрачном полусвете.
– ИВИЛГРАТ?!
– Ну... да...
Он стиснул ее локоть.
– Вчера вечером мы видели Огоуль! Это был знак, знамение. Она сказала, чтобы мы ждали нежданного! Прошу, прошу тебя! Где он?
Она разжала его пальцы, опасаясь за целостность своих костей. Его нельзя было назвать внушительным, и от него разило конским потом.
– Не торопись так! Ты знаешь, что всех пораженных Проклятием изгнали из города, угрожая смертной казнью? Тяжкая кара ждет и тех, кто их укрывает.
– Мы не пророним ни словечка! Я прикажу всем молчать. Если ты пожелаешь, мы уедем на рассвете. Все, что угодно, Гвин-садж! Все, что угодно!
Все, что угодно? Так вот же выход для Ниад! Ну конечно же!
– Ага! Ловлю тебя на слове, – сказала она. – Ивилгратке нужен приют, и ей некуда идти.
Он визгливо засмеялся.
– В Тарнской Долине она будет такой же желанной гостьей, как весна, дражайшая! Вчера мы встретили меченую, джоолгратку, и отец обещал на обратном пути взять ее с нами и позаботиться о ней. А если он готов приютить джоолгратку, так представь себе, как он примет целительницу! Им же цены нет...
– Но...
– Здесь, в Далинге, вы все еще кволцы, Гвин-садж, – с легким раздражением сказал Возион. – Зарданцы не изгоняли меченых, будто прокаженных, как поступали в империи. Мы почитаем меченых Проклятием и называем их взысканными Благословением.
Ей бы следовало вспомнить об этом раньше. Эти мирные земледельцы были совсем другими, чем их кровожадные пращуры-варвары, которые сокрушили империю, но они ревностно сохраняли многие старинные обычаи. Ниад найдет у них приют, а может быть, и почитание.
– Но есть еще одна опасность, – возразила она. – У девочки нет никакого опыта и никакого умения. Немочь унесла в могилу всю ее семью. Выздоровела только она. Мы не замечали никаких тревожных признаков до того дня, когда кухарка порезала руку. Ниад собиралась перевязать рану. Но едва она прикоснулась к руке, как рана затянулась сама собой.
– Ну конечно! – Однако уверенности в нем поубавилось. – Мой отец уже на пороге смерти. Не думаю, что он стал бы колебаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158