От него хотят чуда. Один раз это ему уже удалось, но тогда он набрал маны, играя святого в узле. Позже он набрал еще от зрителей в театре, но за два последних, полных лишений дня он скорее всего всю ее истратил. И потом – он так устал, что сомневался, удастся ли ему вообще использовать свою харизму.
Двое воинов предложили ему копья на выбор. Они оказались тяжелее, чем он ожидал, с плоскими металлическими наконечниками в форме листа. Он выбрал среднее по длине и весу и несколько раз взвесил его в руке. Тут кто-то сунул ему свой круглый щит – тяжелый круг из дерева и толстой кожи. Ему что, предлагают метать это, держа в другой руке вот это? Его уверенности еще поубавилось.
– К такому, весу я не привык, – нахально заявил он. – Я сначала попробую на дальность. – А уж потом он попробует попасть в средних размеров стог сена с близкого расстояния. Он толкнул высокого парня краем своего щита. – Покажи пример. – Надо посмотреть, как они это делают.
Он ожидал, что парень будет разбегаться, но тот почти не двинулся с места. Он только отвел руку назад, сделал шаг вперед левой ногой и бросил. Копье блеснуло в воздухе и упало в колючую траву милях в ста от места, где они стояли.
Боже милосердный! Как это он так?
– Хороший бросок! – кивнул Эдвард. То, что бросок хороший, он понял по реакции окружающих. Он приноровился, напряг левую руку, чтобы не выронить этот чертов щит… Он бросил!
Его копье упало ближе первого, но смешков вокруг себя он не услышал. Ему даже показалось, что его попытку встретили с ворчливым одобрением. Он сердито фыркнул.
– Дайте мне попробовать еще раз, с копьем подлиннее!
Ему дали длинное копье. На этот раз вышло лучше, и, похоже, зрители были отчасти удовлетворены этим.
– Хороший бросок! – заявил высокий парень. – Меня зовут Прат’ан Горшечник. – Он взял Эдварда за левое плечо и сжал его. Эдвард сделал то же самое.
Затем эту процедуру проделали человек пятьдесят, и каждый представлялся ему на вполне внятном джоалийском, хотя и с резким выговором. Их ремесла его удивили – конечно, коптильщик, сапожник, палаточник, но среди них были также колесник, чеканщик, печатник, музыкант и много других.
Теперь Эдварду предстояло доказать свою меткость, и тут он обнаружил, сколь серьезно молодые нагианцы относятся к метанию копий. Один из них отошел шагов на тридцать вперед, повернулся и стал ждать. Щит закрывал его от плеч почти до колен, но даже так слишком большая часть его тела оставалась незащищенной. Наконечник копья не был наточен до идеальной остроты, но и так вполне мог проткнуть кого угодно.
– Я не буду целиться в такую мишень!
Разрисованные синим лица вдруг снова сделались угрожающими, а круг воинов, казалось, плотнее сомкнулся вокруг него.
– Я не привык к таким копьям, как ваши! – возмутился он.
– Ты так силен, что Гопенум не отразит твой удар?
– Я не это хотел сказать. Будет несправедливо целить в него, пока я не потренируюсь еще!
– Совершенно справедливо, – возразил Прат’ан. – Это очень простой бросок. Ты кидаешь в щит Гопенума Мясника. Потом он кидает в твой. Кидай, Д’вард!
Гм! Так, значит?
– Все равно это несправедливо. Он рискует больше, чем я.
Это вызвало новые ожесточенные споры. Неужели тут, в Нагвейле, они никогда не сидят? Живую мишень тоже позвали посовещаться, но в конце концов все осталось по-прежнему. Эдвард попросил Гопенума стать поближе, что было ошибкой, ибо прозвучало как сомнение в его, Гопенума, храбрости. Разумеется, Гопенум тут же встал еще дальше, чем прежде. Нет, ей-богу, они все правда считали, что это простой бросок.
К счастью, погода стояла безветренная. Вытирая вспотевшую ладонь о рубаху, Эдвард оценивал ситуацию. Его блеф обернулся против него. Только невероятное везение позволит ему попасть в этот щит, но даже тогда от него запросто могут потребовать повторить бросок. Возможно, Гопенум и отобьет копье, ведь они наверняка упражняются не только с копьями, но и со щитами, но Эдвард не мог рисковать. Лучше промазать и проиграть, чем…
В щит он не попал. Его копье пролетело в трех футах над головой Гопенума, но даже так это было на ярд ниже, чем он хотел. Зрители разразились ехидным смехом. Их речь снова сделалась совершенно непонятной.
Там, в поле, Гопенум Мясник подобрал копье и приготовился к броску.
Зрители отступили на пару шагов – возможно, только для того, чтобы бросающий лучше видел свою цель. В том, что Гопенум не промахнется, никто не сомневался.
Эдвард огляделся в поисках места, где можно было бы спрятаться, и, разумеется, такового не оказалось. Единственным населенным пунктом в поле его зрения была расползшаяся по равнине деревня. За рекой пустынная равнина тянулась до самого подножия гор, дрожащих в жарком мареве, а за ними виднелась серая стена Нагволла. В лучшем случае его выгонят умирать от голода и жажды. В худшем – используют в качестве учебного пособия при метании копий.
Наверное, лучше было бы назваться странствующим книжником. Тогда бы его приняли за шпиона, но, возможно, позволили бы переночевать, прежде чем выставить взашей. Он все поставил на карту и проиграл.
Он опустил щит к ногам. Верхний край закрывал ему бедра, оставляя остальную часть тела на виду. Он выпрямился и сложил руки.
– Что ты делаешь, чужеземец? – удивился Прат’ан.
– Жду Гопенума.
Цель не изменилась, только теперь ее живая часть не могла ни уклониться, ни двинуться, чтобы отбить копье. Эдвард ощутил странное покалывание; он понял, что это прикосновение маны. В конце концов ничто не производит на этих воинов такого впечатления, как отвага. Он никогда не считал себя особенно храбрым – точнее сказать, он и не сомневался, что это не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138