— Вы шутите, — сказал Седрик, повернув к Пандоре красное, полное нескрываемой злобы лицо. — Вы что, и вправду хотите с нами поехать?
На какой-то момент у Пандоры мелькнуло сомнение, а не лезет ли она прямо в.., да нет, реакция этого олуха была вполне искренней, разве же может он такое изобразить?
— Да, конечно, хочу.
Седрик недовольно выпятил губы:
— Они говорят, что одно свободное место есть. Приезжайте сюда, в Кейнсвилл, к восьми утра.
Триумф! Победа, вырванная из когтей всех этих бандитов, желавших…
— Ну так что, о'кей? — мрачно спросил Седрик.
— Я приеду!
Он начал вставать, даже не попрощавшись, и тут же исчез вместе со своим стулом.
Неожиданный какой-то финал.
Пандора нашла расплывчатое пятно камеры, попробовала сфокусировать глаза, но не сумела. Студия дрожала и покачивалась, в ушах стоял глухой неумолчный звон.
— Нет никаких сомнений, что мы с вами очень интересно провели вечер. Завтра мы будем знать гораздо больше, и тогда.., тогда.., мне хочется пожелать вам всем приятного.., приятно пожелать всем…
— Отдохни, тебя уже отключили.
Красная лампочка, мерцавшая в расплывчатом пятне, потухла.
Все, слава тебе Господи. Все. Пандору тошнило.
Она попробовала встать, но в тот же самый момент студию заполнила густая, чернильная тьма, а пол под ногами круто накренился. Еще одну таблетку.., нет, ни в коем случае.
Как странно, еще ведь секунда — и я бы хлопнулась в обморок.
А чему тут удивляться? Не такая я все-таки молоденькая, как со стороны кажется.
Глава 16
Кейнсвилл, 8 апреля
— Вы знали, что так получится! — Седрик рванул дверь и чуть не забыл пригнуться, поднырнуть под низкую для его двух с лишним метров притолоку; Элия впервые видела парня в состоянии, близком к самой настоящей ярости. — Вы нарочно это подстроили.
Принцесса сидела в углу пультовой, рядом с Лай-лом Фишем; Багшо стоял за их спинами, лениво привалившись к стене. За все время, пока они наблюдали за мучениями Седрика, Фиш не проронил ни слова, да, пожалуй, и не пошевелился, этакий тебе загадочный гном. Ну, не совсем ни слова — в самом конце передачи он воспользовался своим микрофоном, приказал Седрику согласиться на требование Пандоры.
Двумя шагами перемахнув комнату, Седрик уставился в круглое, мучнистое, непроницаемо улыбающееся лицо. Черные волосы Фиша лоснились, как начищенные ваксой, отраженный свет флюоресцентных ламп превращал его толстые очки в пустые, ослепительно сверкающие круги, ну прямо не лицо, а вырезанная из тыквы маска со свечкой внутри, какими пугают детей, только кожа такая, что уж скорее не из тыквы, а из картофелины.
И чуть ощутимый запах дорогого одеколона.
— Великолепно, Седрик. — Не голос, а шелест листьев под легким ветерком. — Ты справился просто великолепно.
— Молодец, Шпрот, — низко прорычал Багшо. — Спасибо.
— Иногда казалось, что даже слишком великолепно, — добавил Фиш. — Ты ее почти убедил. Элия встала и улыбнулась. Однако Седрик ее словно не видел:
— Вы знали, что эта стерва попросится в завтрашнюю экспедицию! Почему мы согласились? Зачем она там нужна?
Сидящий в другом углу техник встал и сладко потянулся. От начала до конца передачи этот молодой, с нездорово желтушным, пятнистым лицом парень тоскливо ковырял в носу — всеми делами более практического плана занималась Система; теперь он снисходительно хлопнул Седрика по плечу и вышел из комнаты.
Встал и Фиш:
— Вы незаслуженно переоцениваете мои прекогнитивные способности. — На тонких губах — еле заметная улыбка. — Хотя, конечно же, я сделал некоторые прикидки. Система оценила вероятность подобного поведения доктора Экклес в нуль, запятая, семьдесят три — если, конечно же, вы не выбьетесь из намеченной роли, мне же казалось, что шансы еще выше.
— Но мы-то почему согласились? Зачем она нам? До этого момента Седрик едва удостоил Элию небрежного кивка. Просто удивительно, с какой скоростью росла его уверенность в себе — и его способность приходить в ярость. Всего два дня, и он стал совсем взрослым; сбросил детский кокон, спеленывавший его так долго. Теперь он заполнял пробелы в своих знаниях, с удивлением обнаруживал свои силы, пробовал их на окружающем мире. Он устоял под самыми жестокими, какие только могла себе представить Элия, ударами, и каждый новый успех придавал ему новые силы. Удивительный процесс, захватывающее зрелище, однако тут возникали и некоторые проблемы, например — открывать ему сегодня дверь, или пускай спит у себя в номере.
Словно прочитав эти мысли, Седрик повернулся к Элии, смущенно улыбнулся, обнял ее почти боязливо. А ведь он не всегда такой нежный и осторожный, далеко не всегда…
— Ты держался просто восхитительно, — вскинула глаза Элия. — Эта ужасная женщина! Ты скрутил ее в бараний рог!
— Правда?
Седрик воспринял слова Элии весьма скептически — тоже нечто новое, прежде такого за ним не замечалось. На Фиша же он смотрел с откровенным подозрением — еще большим, чем перед началом интервью. Нетрудно было догадаться, что его очень беспокоит неожиданный финал.
— А еще этот дурацкий костюм! — Седрик раздраженно подергал кружевную манжету. — Мне все время кажется, что я где-то забыл свою гитару.
— Вот уж не знала, что ты играешь на гитаре.
— А я и не играю, но…
Он поджал распухшие губы и осторожно чмокнул Элию в щеку. И снова вставал вопрос — где же этот мальчонка будет сегодня спать? Элия находилась в таком же жалком состоянии, как и Седрик. Синяки и ссадины — вполне пристойный предлог на одну-две ночи, но затем может случиться, что она уйдет в новый мир и никогда больше его не увидит. Человек, спасший жизнь своей возлюбленной, вправе рассчитывать на нечто большее, чем поцелуй в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138