Пандору обжег панический ужас. Такое случилось с ней впервые, впервые за двадцать лет работы в эфире. Лицо суфлера задрожало и расплылось.
— ..Ванду Дженкинс, — гулко прозвучало в голове.
— Доктора Ванду Дженкинс, профессора политологии Нью-Орлеанского университета.
Ну вот, вроде бы прошло. Сцепим руки, чтобы не дрожали, и все будет в порядке. Слишком мало сна, слишком много таблеток! Ладно, выдержу, осталось совсем немного.
У противоположного конца стола появилась Ванда Дженкинс вместе с собственным креслом. Сказка, а не женщина. От худощавой, высокой, угольно-черной Дженкинс веяло умиротворенным спокойствием — опасно обманчивым, как предгрозовое затишье. Именно она предложила большую часть вопросов, отобранных для передачи; ее догадки и предположения, ее смелые выводы далеко превосходили все, о чем могла помыслить Пандора.
— Добрый вечер, Ванда.
— Добрый вечер, Пандора.
— Так вот, Ванда. Несколько минут назад вы, вместе со многими миллионами наших зрителей, видели… — По мере того как Пандора произносила заранее составленные фразы, к ней возвращались силы и уверенность, железы впрыснули в ее кровь последние капли адреналина.
Ответы Дженкинс также были спланированы заранее:
— ..Разумная жизнь, обнаруженная при таких драматических обстоятельствах, после тридцати лет бесплодных поисков — легко понять, каким это было потрясением. Институт одряхлел, утратил былую энергию и гибкость, его эксперты вполне могли удариться в панику…
И так далее, и тому подобное.
— А теперь, — сказала Пандора, переходя на режим “между нами девочками”, — стоит, пожалуй, вспомнить вчерашнее, весьма любопытное происшествие. Директор Ми-квадрата…
Она знала, что в этот самый момент за ее спиной демонстрируются кадры кошмарной пресс-конференции — неожиданный уход Агнес Хаббард из зала и это самое луковое перышко, вцепившееся в края кафедры.
— Да, я абсолютно с вами согласна, — кивнула Дженкинс, хотя соглашаться было, строго говоря, не с чем — Пандора не высказала никакой мысли. — Первоначально они намеревались сделать в точности то же самое, что и вы сегодня, — сообщить о первом, весьма трагичном контакте с внеземным разумом. Тут уж не может быть никаких сомнений. Но доктор Хаббард сделала нечто совсем иное. Неизвестные нам обстоятельства — либо неизвестные нам люди — заставили ее передумать, а отменять пресс-конференцию было уже поздно. Оказавшись в безвыходном положении, она сымпровизировала этот спектакль абсурда, назначила своего внука заместителем директора. Нет сомнений, что госпожа директор тоже запаниковала. Судя по всему, к настоящему моменту смятение охватило весь Институт, сверху донизу. Вчера знаменитая Агнес Хаббард выставила себя полной идиоткой. Стареет, что уж тут поделаешь.
Легкой кошачьей усмешке, которой доктор Дженкинс сопроводила последние свои слова, могла бы позавидовать и сама Пандора.
Теперь, когда подготовка была завершена, Пандора получила возможность сделать подачу:
— Но почему, Ванда, почему? Первый контакт с разумными существами — это же сенсация, историческое событие. Все мы знаем, что трансмензор обеспечивает доступ к новым мирам на очень короткое время. Нужно приложить все возможные усилия, чтобы узнать побольше об этих людях каменного века, кем бы они ни были. Мы же не знаем о них практически ничего, не знаем даже, как они выглядят! Так зачем же эти неуклюжие увертки, заметание следов, секретность? Почему Агнес Хаббард, решившая было сообщить про открытие общественности, ударилась вдруг в панику и передумала?
Поблескивая опасной улыбкой, Ванда изготовилась погасить мяч:
— А ты вспомни, Пандора, что вчерашнюю пресс-конференцию удостоил своим присутствием сам Уиллоби Хейстингз. Не будет большим риском предположить, что именно Генеральный Секретарь приказал установить этот режим секретности — чисто, казалось бы, научное открытие может оказать весьма существенное влияние на мировую политику.
Несколько верных, однако не очень важных замечаний: скандальная некомпетентность, вышедшая на свет благодаря этой тройной трагедии, неизбежно должна привести к коренной реорганизации…
А затем — бомба: при всей своей краткосрочности подобный контакт с другими разумными существами неизбежно заставит человечество сплотить свои ряды. Выиграет от этого Всемирный Парламент, единственный выборный орган, имеющий законное право представлять все население Земли. Объединенные Нации, это допотопное, многократно себя дискредитировавшее сборище предельно неэффективных правительств, рассыплется в прах. Поднявшаяся волна снесет и Уиллоби Хейстингза, и Агнес Хаббард, что они великолепно понимают.
Великолепная работа, думала Пандора. Весьма убедительно — для тех, конечно же, слушателей, которые ничего не знают о выборах в Парламент, но это — совсем другая проблема, заслуживающая отдельной передачи… Господи, как же я устала!
Ванда искрошила Агнес Хаббард в капусту и теперь ожидала следующего вопроса. И какой же это будет вопрос? Пандора с трудом подняла свинцовые веки и стрельнула глазами в сторону суфлера. Да нет, все уже закончено.
— Мы беседовали с доктором Вандой Дженкинс, профессором политологии из.., из… Ванда, я очень благодарна вам за сегодняшнюю беседу.
— Я была очень рада поделиться своими соображениями со зрителями WSHB.
Доктор Дженкинс растворилась в воздухе.
Ну, теперь пару заключительных слов и…
Дзинь!
Моррис сообщал ей, что сейчас пойдет реклама. А это еще на хрена? Отточенные многолетней практикой инстинкты велели Пандоре обещать зрителям скорую, через несколько минут, встречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138