Этот красавчик вполне мог бы втюхать чудовищам недвижимую собственность — либо убедить их в несравненных преимуществах вегетарианства. Он не делал никаких пауз, не ждал ответов, так что с Элии свалилась тяжкая необходимость поддерживать беседу. Был и еще один положительный момент — заметив, что Элия почти валится с ног, Бейкер обошелся безо всяких на эту тему комментариев и сразу начал действовать. Он быстро — и даже вроде бы никого не толкнув и не обидев — извлек ее из плотной толпы прибывших и отъезжающих, встречающих и провожающих, а затем, кинув несколько резких приказов, разместил принцессу, ее свиту и багаж на тележках и тут же привел этот караван в движение. Складывалось впечатление, что за розовой юношеской физиономией и бесконечным дурацким трепом кроется хорошая профессиональная компетентность.
Сам Бейкер устроился на передней тележке, рядом с Элией, и тут же начал рассказывать о кейнсвиллском комплексе — перемежая описания пошлыми, в стиле третьесортного гида, шуточками. “Вы бы поглядели на эти пирамиды при лунном свете, а еще лучше они выглядят, если закрыть глаза.., свыше восьмидесяти гектаров территории, а бедным собачкам негде даже ногу поднять…” Цифры, касающиеся Кейнсвилла, сыпались из него часто и безо всяких видимых усилий.
Проезды были забиты многочисленными грузовиками, велосипедами и тележками, и все же на прямых участках караван развивал порядочную скорость. Все управление брала на себя Система.
— Тут, принцесса, как, — объяснял Бейкер. — Нужно только сказать, куда ты хочешь, и она тебя прямо туда и доставит. Держитесь, сейчас поворот. Жуткое количество таких вот поворотов, ведь многие здания круглые, купола. Сорок два геодезических купола и еще тридцать с обычной, квадратной решеткой.
Под аккомпанемент неумолчного, как стук дождя по крыше, трепа караван пробирался по оживленным, дико изгибающимся проездам Кейнсвилла. Большей своей частью они были достаточно широкими, чтобы гордо именоваться улицами, но иногда передняя тележка на полной скорости влетала в узкую щель, напоминающую обычный гостиничный коридор; Элии оставалось только надеяться, что никому не придет в голову открыть дверь именно в этот момент. После особо резких поворотов сзади доносился отчаянный визг Моалы.
— Путь, наверное, сокращает, — беззаботно улыбнулся Бейкер. — Что-то я здесь никогда раньше не проезжал. Ну конечно, ведь в ливингстонском куполе сейчас не протолкнуться, все возвращаются с работы.., ух! — Тележка на двух колесах обогнула угол и с ходу нырнула в не совсем еще открывшиеся ворота. — Ну а это — купол Льюиса и Кларка…
Элия не слушала не в меру разговорчивого разведчика и даже не слышала, ей едва хватало сил, чтобы цепляться за поручни и удерживать на лице натужную, словно приклеенную улыбку. К смене часового пояса быстро не привыкают. Фактически она провела всю ночь на ногах, а сейчас было раннее утро — по банзаракскому времени. Кроме того, именно сейчас к ней пришло то, тревожное открытие.
Элия прибыла в Кейнсвилл, ближайшее окно на Тибр открывалось только завтра, ускорить события или вообще сделать что-нибудь конструктивное до этого времени было невозможно. Вполне, казалось бы, достаточно, чтобы утихомирить самую въедливую интуицию. Но не тут-то было. Сразу после приезда Седрик куда-то исчез — скорее всего, мальчику тоже был организован официальный прием, в соответствии с его липовым административным статусом. И Элию снова охватил прежний ужас. Она с трудом подавляла острое, болезненное желание сказать Бейкеру, чтобы тот повернул назад. Длинный, нескладный мальчишка стал для нее чем-то вроде наркотика.
И главный ужас — не происходит ли сейчас непоправимая ошибка? Не ведет ли интуиция Элию и доверившихся Элии людей ,в пропасть? Такое случалось. История Банзарака изобиловала преданиями о султанах, принцах и принцессах, свихнувшихся, пытаясь разобраться в неоднозначных, лишенных каких бы то ни было разумных оснований, велениях сатори. Проще всего было понять запреты — не лети этим самолетом, нет, ты не хочешь рыбного соуса, держись сегодня подальше от воды, но в других случаях интуиция приказывала сделать нечто, никогда не конкретизируя — что именно. Несчастной жертве семейного дара — или проклятия — оставалось одно: метаться из стороны в сторону, хвататься за все что попало в отчаянной надежде облегчить свои мучения. Крайняя настоятельность предчувствия при полной его невразумительности — такое сочетание могло свести с ума кого угодно, и очень быстро.
Темная изнанка семейного дара… Хотя какой же это дар? Обостренный инстинкт самосохранения намеренно утверждался в генах, из поколения в бессчетные поколения, при помощи глиняных горшков, ядовитых змей, шелковых веревок и родственных браков. Желая, чтобы султаны слышали голос богов и принимали верное решение, жители древнего Банзарака придумали инициационный ритуал с коброй и веревкой. Принц, сделавший не правильный выбор, умирал. Принц — или принцесса. Получившие от интуиции удачную подсказку жили и оставляли после себя потомство. Всем остальным занималась генетика, со временем это драконовское испытание привело к желаемой цели — выработало наследственную интуицию.
Султаны сослужили своей стране — и своей семье — великолепную службу. Многократные внутрисемейные браки не только укрепили редкостный их дар, но и распространили его на всех родственников. За многие сотни лет ни один член правящей семьи не подавился рыбной костью, ни один не стал жертвой несчастного случая — за исключением родителей Элии, погибших при наводнении две тысячи сорокового года, на спасательных работах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138