Знаешь, сколько мне было лет? — Она шагнула к нему. — Ты до сих пор считаешь, что я старше тебя, да? Что-то ты такое сказал прошлой ночью в Аркадии… Мне было семнадцать, Ваун. Тебе — двадцать два.Он хмыкнул.— Теперь это роли не играет.— Но тогда играло! Ты был совсем зеленым! Ты считал, что ты крепкий орешек из Доггоца, и, о, ты был крепок. Крепок физически. И эмоционально, я считаю. Я была моложе, но не была такой зеленой, как ты. Я значилась и в послужном списке Приора, и этого не отрицаю. Таков был один из критериев, по которым Рокер подбирал…— Хватит, Мэви! Ой, хватит! Ты просишь меня поверить, что ты никогда ни с кем, кроме Приора, не спала? Потому что…— Это правда, Ваун.Боже правый! И Рокер вроде уже мертв. Зачем ей теперь лгать?— С Приором, два раза. Один раз пьяная, один раз трезвая. Потом Ваун, Ваун, Ваун… Весь Ваун, которого я только могла заполучить. Я согласилась на роль шлюхи только из-за Рокера, ради Патруля, потому что миру угрожало Братство. Он убеждал меня, что ты — секретное оружие, и Патрулю необходимо тебя контролировать и знать, о чем ты думаешь. А тебе была нужна любовь.— Секс! — резко ответил он.— Нет! — ее голос смягчился. — К сексу тебя принуждает «закрепитель». До сих пор принуждал. Ты был мальчик без матери, без друзей, и тебе была нужна любовь. Не думаю, чтобы ты сильно изменился.— Ты забыла, что я — не человек.— В этом ты человек. Все эти девчонки, пришедшие в Вэлхэл после меня… А насколько я знаю братьев, им любовь нужна даже больше, чем нам.— Ты ничего не знаешь.— Больше, чем тебе кажется. Они принадлежат друг другу. Они любят друг друга, разве нет?Радж? Дайс? И воспоминания Приора об улье на Монаде, и…И «Юнити», и главное — Q-корабль.— Возможно, — грубо сказал он. — Да, они любят друг друга.Не поэтому ли его несет сейчас в Кохэб? Просто чтобы еще раз увидеть Дайса? Попросить прощения?— А у тебя никого не было, — сказала Мэви. — Я собиралась стать шлюхой, а поняла, что надо стать матерью, и обнаружила, что стала любовницей. Постель не имеет к этому отношения, Ваун. О, ты был великолепен! Потрясающ. Лучше не бывает. Но не постели я хотела от тебя.Ему стало нехорошо.— Вэлхэл!Она покачала головой, глубоко вздохнула, и Ваун догадался, что она, наверное, плачет. Он не помнил, чтобы Мэви когда-нибудь плакала, даже в тот день, когда он ее выгнал. Чтобы Мэви плакала — невероятно!— Тогда что? — рявкнул Ваун. — А когда я вернулся? Пять лет ты трахалась со мной по ночам, а днем болтала с Рокером. Служба безопасности записала твои разговоры. Если это не проституция, то я не знаю, что это! А зачем?Естественно, не ради меня. Ради Вэлхэла, вот ради чего. Он повернулся, чтобы уйти. — Из-за шантажа! Ты до сих пор не понимаешь? Когда ты вернулся, все мы подумали, что ты — один из братьев. Невозможно было поверить, что тот Ваун, которого мы знали, выжил! Поэтому Рокер потребовал, чтобы я вернулась. Следить за тобой и понять, настоящий ли ты! Я сказала ему, что ты — настоящий Ваун, что я тебя люблю, но я не могла тогда перестать ему докладывать, потому что он меня шантажировал. Он сказал, что если я перейду на сторону противника, он все тебе расскажет, и ты меня выгонишь. На Центральной Базе Данных сделали психологический профиль.— Чушь! Они ничего не стоят.— Нет. В конечном итоге он оказался верным. Ты все узнал и выгнал меня! И я всегда знала, что выгонишь. Я больше не могла смотреть, как ты страдаешь…— Бред! — пробормотал он, по-прежнему не глядя на нее.Мэви вздохнула.— Трагедия была в том, что никаких секретов, кроме медицинских, выдать было невозможно. Он озверел.— Медицинских?— Медикам было любопытно, как на тебя влияет «закрепитель». Ты то был ко мне безразличен, то становился обезумевшим сатиром. Как и Приор. Не говори мне, что ты этого не замечал.— Ты предпочитала, конечно, второе.— О, да! Я наслаждалась эффектом! Но больше я любила тебя, когда ты был доволен, будучи таким, какой ты есть: замкнутый, компетентный, честный… не старающийся корчить из себя знаменитость или жеребца спейсера, или светского сноба. Но даже тогда, даже когда ты все это делал, я все равно любила тебя.Тишина. Потом Мэви горестно засмеялась.— Думаю, что люблю до сих пор.— Кто отец Фейрн?— Мелкий поэт с рыжей шевелюрой и политическими амбициями. Он погиб во время пищевого бунта в Кешеликсе до ее рождения. Ты не спал с ней?— Нет, не спал!— Жаль.— Мэви!Следующий ее звук представлял собой нечто среднее между всхлипом и смехом.— Я сделала из Фейрн черт знает что. Всю свою жизнь она слушала, как я болтаю о Вауне, Вауне, Вауне и о том, как я его любила. До сих пор люблю.Рокер умер. У нее есть Аркадия. У нее есть карьера. Зачем теперь все это говорить?Конечно, не из гордыни.Ему было непереносимо больно.— М Уни… когда я вернусь, через день или два… можно мне приехать и встретиться с тобой в Аркадии?— Конечно. Всегда, Ваун.— Спасибо, — сипло сказал он. — Теперь я должен идти.— Осторожнее, ладно?— Ты тоже.Ваун вышел из комнаты, чтобы не успеть натворить глупостей.Вершина Бэндора уже окрасилась розовым, когда Ваун выпрыгнул из карта, дрожа от рассветной сырости. Полдюжины брошенных торчей стоит на бетонированной площадке. Великолепный «Суперогонь» выведен из укрытия и ждет во всей красе, но вокруг ни души. Это не просто торч, это крейсер.Дверь в пассажирский отсек открыта.Ваун закрыл ее за собой и двинулся вперед, держа руку на кобуре. Рокер все устроил с шиком — от обитых лайкой кресел до золотых ручек. Катер адмиралиссимуса был миниатюрным летающим дворцом — спальная каюта, кабинет, салон, камбуз…Кабина управления.Старший лейтенант Клинок сидел в кресле второго пилота и изучал руководство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114