Она знала о Рут достаточно много от леди Райкот. Но это была материнская версия. Рут была сильной, уверенной в себе женщиной, которая терпеть не могла дураков и видела насквозь своего обожаемого младшего брата. Кэролайн восхищалась Рут и завидовала ее силе духа.
Что касается Дикона, Кэролайн начала верить, что он не может причинить ей никакого вреда. Когда они с Рут спорили, а это случалось довольно часто, он никогда не злился, и если не соглашался, то отшучивался. Иногда брат прислушивался к своей сестре и поступал так, как она советовала, иногда улыбался и делал по-своему. От высокомерного джентльмена, которого она увидела впервые в почтовой карете, едущей в Дарем, не осталось и следа.
– Это полностью ваша заслуга, – как-то вечером сказала Рут Кэролайн, еще до того, как они приехали в Лондон. – Дикон всегда был занят собой. А теперь у него есть кое-что поинтересней. Мне кажется, что операция по вашему спасению сделало из него мужчину.
– О, ну что вы! – покраснела Кэролайн. – Он так добр ко мне, но я не могу представить…
– Уж поверьте мне на слово, – проговорила Рут.
Кэролайн было не по себе, когда они въехали в Лондон. Она боялась смотреть в окно кареты. Ей казалось, что она непременно увидит удивленное лицо Уолтера, как увидела Фенланда в Донкастере. Несмотря на то, что Кэролайн прожила в Лондоне пять лет, все казалось ей незнакомым. Дикон и Рут жили в Мейфэре на Голден-сквер, недалеко от Ганновер-сквер, где жили Кэролайн с Уолтером, но Кэролайн никогда раньше не бывала на Голден-сквер. И вообще нигде не бывала. Она угрюмо усмехнулась. Дом на Ганновер-сквер был ее тюрьмой.
Она дала себе слово, что не допустит, чтобы дом леди Стилтон стал ее новой тюрьмой, хотя это и могла быть роскошная тюрьма. Ее устроили в комнату для гостей, яркую и веселую комнату, в которой преобладали желтый и кремовый цвета. Окна выходили во внутренний сад. В комнате был камин, отделанный бледно-желтым мрамором, большая удобная кровать и даже отдельная уборная, в которой стояла кровать для Досси. В комнате также был дамский письменный стол с чернильницей, перьями и бумагой.
Кэролайн было велено чувствовать себя как дома, и она вскоре с головой окунулась в приятную повседневную жизнь. Вторую половину дня часто занимали визиты знакомых леди Стилтон. Они поспешили к Рут, как только узнали, что она снова в Лондоне. Кэролайн в платьях, сшитых в Дареме, была представлена всем как миссис Мейкпис, старинная приятельница из Дарема, которая гостит у леди Стилтон. Леди Райкот, как только получила от Рут письмо, прислала сразу почти все модные произведения миссис Каттер. Кэролайн чувствовала себя в новых платьях невероятно уверенной – новое, незнакомое чувство.
Кэролайн видела Дикона редко. Первое, что он сделал по приезде в Лондон, это навестил своего банкира и снял деньги, чтобы отдать долг сестре, которая в свою очередь незаметно вернула деньги Кэролайн, а та отложила их как неприкосновенный запас на неопределенное будущее. Дикон вскоре ушел с головой в работу в Военном министерстве, сообщив дамам, что в его кабинете накопились горы рапортов, с которыми нужно как-то разбираться.
Он был разочарован. В Военном министерстве ничего не изменилось. Конца войны видно не было, а чтение рапортов, нацарапанных кое-как, и необходимость разбирать смысл написанного удручало его, как никогда прежде. Он мечтал о покрытых снегом полях Райфилда, о Большой северной дороге… Он был далеко от своих рапортов, и его непосредственный начальник, лорд Эйвбери, уже не раз вызывал его на ковер и отчитывал за невнимательность.
Однажды вечером Дикон рассказал об этом Рут, когда Кэролайн ушла спать.
– Ты представить себе не можешь, чего мне стоило удержать себя и не уехать в Дарем вместе с Илайесом, – признался он. – Я повторял себе в оправдание, что ему будет трудно проехать одному такой длинный путь, но на самом деле я больше не выношу Военное министерство. Все равно что тюрьма.
– Теперь ты понимаешь, что чувствует мисс Кэролайн, – проговорила сестра.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивленно спросил Дикон. – Ее же никто не заставляет делать работу, которую она презирает.
– Нет, но она, как и ты, связана по рукам и ногам. Она не может никуда пойти из страха, что ее увидят и узнают. Подумай об этом.
Как сделать мисс Кэролайн свободной? Еще одна проблема для человека, у которого и без того полно проблем. Дикон сделал все, что было в его силах, чтобы спасти даму. Разве она не была свободна от мужа, человека, который ее преследовал, разве она не живет теперь легко и беззаботно в доме на Голден-сквер? Очевидно, этого недостаточно.
Дикон так мало видел ее с тех пор, как они вернулись в Лондон. Он считал, что это к лучшему. Она странно на него действовала. Дикон знал, что это запретная зона, но знание это не избавляло его от тех чувств, которые он к ней испытывал. Только сегодня утром ему пришлось бороться с желанием заключить ее в свои объятья. Ему удалось отшутиться.
– Вы едите уже третий тост, – сказал Дикон, кивая на блюдо. – Вы превратитесь в настоящую толстуху. – Он окинул взглядом ее фигуру. Болезненная худоба исчезла, уступив место округлости линий, что казалось ему очень привлекательным.
– Толстуху? – переспросила она. – А кто ест уже вторую копченую селедку?
– Вы что-то имеете против копченой рыбы? Нельзя начинать рабочий день, не просолившись как следует. Могу я подсолить вас немного, мадам? – Он посмотрел на нее голодным взглядом.
– А что это значит? – улыбнулась Кэролайн.
– Вас никогда не подсаливали? Вот досада. Я думал, об этом каждый школьник знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73