Он сжал губы и отбросил прочь все свои мысли по данному поводу.Захватив с собой фонарь, они понесли тело мимо жилых строений, мимо жалких останков деревянных домов и укреплений, сгоревших дотла во время осады, и вышли к скале и большому утесу, создававшему естественное укрепление.– Здесь, – сказал сэр Гай, когда они достигли вершины утеса, одной стороной выходившего к морю. Далеко внизу белела тонкая полоска песка.– Здесь? – но здесь же нет земли.– Мы засыплем его камнями, – ответил сэр Гай, – если вороны не выклюют его глаза, то он мертвый сможет видеть то, к чему так стремился живой!Сэр Гай небрежно опустил тело графа де ла Тера на землю, и отряхнул руки, как будто они испачкались. И тут Томкин заметил, что нарядный плащ сэра Гая и его камзол, были совершенно неизмятыми и удивительно чистыми, без каких-либо следов, указывающих на то, что ему совсем недавно пришлось сражаться. «Где же он был во время сражения? – с внезапно возникшим подозрением подумал Томкин, – или этот рыцарь так хорошо управляется с мечом, что даже не вспотел сражаясь?»– Я предоставляю заниматься этим тебе, – обронил сэр Гай и поспешил к замку.Томкин взглянул на человека, который чуть не убил его и содрогнулся. Такой воин заслуживал более почетных похорон и более пристойной надгробной речи, чем издевательский комментарий сэра Гая.В Эденби было слишком много работы – нужно было подготовить стены и оружие, на тот случай, если ланкастерцы вновь попытаются штурмовать замок. Необходимо было позаботиться о раненых и привести в порядок зал…Томкин спешно завалил камнями тело. Нет, это неправильно, лорд остается лордом, даже если это враг. Он не был истово верующим, он слишком часто засыпал на проповедях и, едва ли хорошо знал хоть одну из молитв. Но, когда вокруг начали сгущаться сумерки, он зажег фонарь и, опустившись на колени, помолился, как умел о душе убитого лорда.Сегодня они победили, сегодня им следовало торжествовать, но Томкин не чувствовал себя победителем, какое-то смутное предчувствие угнетало его.Не они защитили свою леди, это их госпожа защитила их, но и она вовсе не считала себя героиней. Это была худшая из побед, и победители заслуживали не почестей, а презрения.Томкин еще раз повторил молитву, и устало направился к замку. ГЛАВА ШЕСТАЯ В эту ночь Женевьева лежала в своей постели и смотрела в темноту, страшась закрыть глаза, ибо тут же перед ней вставал Тристан де ла Тер, гневный, возмущенный ее предательством.Она снова и снова видела, как он падает на холодный камень коридора, снова и снова видела Большой зал, сразу же после сражения, людей, лежавших вперемежку с ланкастерцами. Мертвым было безразлично, кто с кем лежит по соседству.Она снова слышала стоны, плач женщин и детей, потерявших мужей и отцов.Женевьева не услышала ни слова упрека или укора от этих людей. Но какое им дело до того, кто воссядет на троне? За исключением нескольких лордов и рыцарей из окрестных поместий, это никого не интересовало, эти люди жили своей жизнью, в поте лица добывали себе и детям хлеб насущный, добросовестно обрабатывали землю. Что их по-настоящему интересовало – это земля. По издревле сложившимся порядкам и обычаям, они жили в тяжком ежедневном труде. Исправно платили налоги и – больше всех страдали от междоусобиц. Редко кто отваживался на путешествие в соседнюю деревню, и тем более в Лондон. «Им не нужна победа, – подумала Женевьева, – им нужен мир».Но как она могла отдать имение своего отца, из-за которого он погиб, без борьбы? За эти дни осады было уже достаточно пролито крови, достаточно смертей. Она не бледнела и не падала в обморок, при виде самых страшных ран. Она похоронила своего отца и жениха, и оплакивала всех, принимая их смерть, как неизбежность.Но сейчас все обстояло иначе! То, что случилось сегодня, тяжким бременем легло на сердце Женевьевы.Ее преследовали видения, она боялась закрыть глаза. Несмотря на то, что в очаге ярко пылал огонь, ей было холодно, и хотя теплое шерстяное одеяло укрывало Женевьеву почти до самого подбородка, она вся дрожала. Господи, ну почему она никак не может забыть его глаза, горящие страшным гневом? Она убила его! О, Боже! Она не сможет этого забыть!Внезапно Женевьева вздрогнула от легкого стука в дверь. «Куда же запропастился Томкин?» – испуганно подумала она. Он должен был спать снаружи, у ее двери. Теперь ночью, у ее спальни постоянно дежурил стражник с двумя огромными волкодавами.– Женевьева! – раздался голос тети.Радуясь, что кто-то разделит ее тягостное одиночество, Женевьева проворно соскочила с кровати, босыми ногами прошлепала к двери, и распахнула ее настежь. В коридоре стояла Эдвина в длинной ночной рубашке и накинутом на плечи, шерстяном клетчатом пледе. В ее огромных глазах отражались языки огня, пылавшего в очаге.Женевьева заметила, что Томкин, скорчившись, мирно посапывал, лежа на полу, подле него, свернувшись калачиком, лежали псы.– Входи же! – сказала она и втянула Эдвину в спальню.– Я не могу уснуть…– И я тоже…– Мы победили, а я боюсь еще больше, чем раньше!Женевьева всегда охотно успокаивала Эдвину. Это помогало ей справиться со своими собственными чувствами.– Все в порядке, Эдвина, мы и в самом деле победили, наши враги уничтожены. – Молодая женщина прошла мимо кровати и подошла к камину.– Да? – пробормотала она, глядя на огонь, и содрогнулась. – Он вернется.По спине Женевьевы пробежали мурашки, она почувствовала, как ее коснулось ледяное дыхание могилы.Теперь ей не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть Тристана, он заполнял ее сознание, и она видела перед собой его потемневшие от гнева глаза, слышала дрожащий от ярости голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154