– запротестовал граф, – и к тому же я был младшим сыном. В то время мне это казалось хорошей идеей.– Твоему брату это понравилось, – вспомнил Джон.– Как и отцу. Когда тебя пороли, слышно было даже в Лондоне.– Вот это мне бы не понравилось! – насмешливо заметила Женевьева, а Тристан посмотрел на нее, и усмехнулся:– Могу себе представить, миледи!– Это было полезно для тебя, ибо после этого ты научился обращаться с лошадьми.– Да, и, кажется, Пирожок очень похож на того коня.– Женевьева уже познакомилась с Пирожком достаточно близко, – улыбаясь, заметил Тристан.Женевьева потупила взор и с удивлением обнаружила, что не может сдержать улыбки, казалось невозможным, то, что произошло между ними, может стать поводом для шуток. Ей было так уютно, она словно котенок свернулась клубочком у его ног и очень скоро ее начало клонить в сон. Тристан это тотчас заметил, встал с кресла и помог подняться ей.Она не могла подавить зевоту, когда говорила:– Спокойной ночи. – И тяжело опиралась на плечо Тристана по пути в спальню. Ей едва хватило сил, чтобы добраться до кровати, и она тут же закрыла глаза.– Женевьева, ты же не можешь спать в обуви!Его голос доносился до нее, как будто откуда-то издалека.– Я не могу пошевелиться, – простонала Женевьева в ответ.Тристан присел рядом с ней и принялся стягивать с нее обувь и чулки, одновременно массируя ей ноги настолько нежными движениями, что Женевьева, не открывая глаз, заулыбалась и сладко вздохнула. Она больше ничего не чувствовала, кроме этих прикосновений. Когда он снял с нее платье и сорочку, она что-то невнятно пробормотала и прижалась к нему всем телом. Женевьева проснулась, когда уже было совсем светло. В спальне хлопотала Тесс, в воздухе распространялся чудесный аромат горячего шоколада, исходивший от серебряного подноса, стоявшего на столике рядом с камином. Тристан уже встал и оделся.Женевьева откинула волосы и услышала, как Тристан желает служанке счастливого Рождества. Женевьева уже было совсем выбралась из постели, но хотя ее видели обнаженной и Тристан, и Тесс, она еще никогда не представляла перед ними обоими в таком виде, поэтому, тотчас передумала и поглубже забралась под одеяло. Но вот Тесс вышла, и когда Тристан обернулся к ней, Женевьева робко улыбнулась ему и пожелала Господнего благословения.Он улыбнулся в ответ, и прежде чем подойти к ней, взял со столика чашку с горячим шоколадом. Когда же Тристан, наконец, подошел к ней, то аромат настолько раздразнил Женевьеву, что она не выдержала и села, свесив ноги. Тристан уселся рядом, одной рукой обнял ее, а другой подал чашку.Она отхлебнула и ощутила, как тепло распространяется по всему телу. Ей было хорошо и легко от того, что он сидел рядом, что сегодня праздник и вообще от того, что она так превосходно себя чувствовала. Внезапно Женевьева смутилась и опустила глаза, прошептав:– Мне нужно быстро одеваться, ведь скоро время Рождественской мессы.– Не так уж скоро, – сказал Тристан в ответ и, взяв из ее руки чашку, другой рукой приподнял ее подбородок, придерживая ее большим и указательным пальцем. Его глаза были светло-голубыми, как весеннее небо, волосы чуть ниспадали на лоб, а на губах играла легкая улыбка. Никогда он не выглядел таким красивым и нежным.– У нас есть немного времени, – и его улыбка стала несколько шире, но в лице чувствовалась какая-то печаль, – знаешь ли, ведь меня, пожалуй, не превзошел бы и сам король.– Я что-то не понимаю, что ты хочешь этим сказать.Он встал, подошел к креслу, на котором лежал ее соболиный плащ, и вернулся с завернутым в голубой бархат пакетом, который положил на ее колени.Женевьева не прикасалась к нему, но не сводила с Тристана глаз, заблестевших от ожидания. Он сел рядом и принялся разворачивать бархат. И вот ее взору предстало нечто тонкой золотой работы, украшенное драгоценными камнями. Тристан взял украшение в руки, и Женевьева разглядела, что эта была диадема, изящная, и, видимо, очень дорогая.– Эти камни, – пояснил Тристан, – напоминают мне твои глаза во всех оттенках настроения. Аметисты – бледно-лиловые, сапфиры – голубые, а алмазы – сияние твоих глаз в гневе и в страсти.Женевьева замерла, сердце ее билось все сильнее и сильнее. Она не могла вымолвить ни слова, не могла разобраться в своих чувствах. «Что переполняло в этот момент ее думу? Радость от того, что он заботится о ней, и преподнес ей в подарок такую прекрасную вещь?.. Или стыд? Неужели она показала себя такой легкомысленной, что Тристан мог подумать, будто ей достаточно материальной награды? Если бы он только не отобрал у нее Эденби! Если бы только раньше они встретились как друзья, чтобы затем стать любовниками! Если бы это не было первым Рождеством, с того времени, как погиб ее отец и жених, во время осады Эденби ланкастерцами с графом де ла Тером во главе».– Женевьева?Она не могла заставить себя протянуть руку к подарку и не поднимала глаз.– Это прекрасно.Тристан внезапно наклонился и заглянул в ее глаза. Она стыдливо натянула одеяло на грудь.– И в самом деле, Тристан, подарок – прекрасен, но я не могу принять его, ведь мне нечего подарить тебе в ответ.– Женевьева!Он снова приподнял ее подбородок. Женевьева не могла прочитать по глазам, что творится в его душе, но, показалось, что ему были хорошо известны все ее мысли.– Я купил это в Лондоне, миледи, на те доходы, что приносят мне мои поместья на севере. Я купил это не для того, чтобы умиротворить твой гнев или чтобы заплатить за то удовольствие, которое получаю от тебя. Я купил это, чтобы преподнести в дар женщине, чьей красотой восхищаюсь. Вот и все.При этих словах на ее глазах навернулись слезы, и она поскорее моргнула, чтобы скрыть их от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154