Будь на ее месте мать Джудит, она бы поправилась быстрее, потому что привыкла и любила болеть. Она знала, когда надо отдохнуть и прилечь, когда нельзя ни в коем случае шевелиться, и привыкла беспрекословно слушаться докторов. Миссис Девенпорт была иной. Она категорически возражала против каждого нового назначения врача, опротестовывала все его назначения и несколько раз порывалась встать и сделать что-то сама.
Она не могла смириться со своим болезненным состоянием. Она отчаянно сопротивлялась болезни, боролась с ней и часто этим самым усугубляла свое состояние.
Сегодня она тем не менее выглядела немного получше: на щеках появился некий намек на румянец, вызванный возбуждением от перепалки с полковником. Но все-таки она была очень бледна и истощена. Ее яркие глаза потускнели от пережитых страданий.
Джудит замечала, что здоровые и энергичные люди переносят болезнь с большим ужасом, чем болезненные и слабые от природы создания. Это в полной мере относилось и к тете Пэн. Эта всегда здоровая, энергичная и умная женщина была насмерть перепугана своей болезнью.
– Дорогая тетя Пэн, – сказала Джудит, кладя свою руку поверх ее руки. – Что ты имела в виду, сказав, что на тебя его слова не производят никакого впечатления?
Пожилая леди попыталась выпрямиться.
– Ха! – сказала она. – Да он сам ни на минуту не верит тому, что этот… Баллер, что ли, как его… Что он через неделю здесь будет. – Тетя Пэн тихо фыркнула. – Если бы он на самом деле верил в это, то, уверяю тебя, он не отослал бы отсюда больных, раненых, и женщин с детьми, – продолжила она, смотря на племянницу. – К тому же сюда не привезли бы тонны медикаментов, если бы он рассчитывал, что через неделю осада будет снята.
Джудит была поражена.
– Так это же из-за обстрела, – неуверенно произнесла она, – Нейл сказал…
– Этот молодой человек скажет тебе что угодно, лишь бы доставить тебе удовольствие, – сказала миссис Девенпорт. – Это дело обычное среди военных – они редко говорят правду женщинам. – Она перевела дух и собралась с силами. – Если эта история – правда, – продолжила она, – то через пару дней эти пушки на горах начнут стрелять в противоположном направлении и Ледисмит будет освобожден от осады.
Она внимательно посмотрела на племянницу и подняла указательный палец.
– Но в таком случае зачем вывозить из города женщин с детьми? – задала она риторический вопрос. – Ответь мне, моя дорогая.
– Ты преувеличиваешь, – сказала Джудит для того, чтобы отделаться от собственных сомнений. – Госпиталь в городе нужен как постоянная медицинская база для снабжения армии медикаментами и врачебной помощью. Ты делаешь слишком далеко идущие выводы, хотя у нас с тобой нет для этого достаточных оснований.
Миссис Девенпорт укоризненно посмотрела на нее со своих подушек.
– Даже у тебя, Джудит, нет оснований для этого? – тихо сказала она.
Девушка смутилась. Ей, конечно, хотелось верить полковнику, но слова тети звучали убедительно.
Нейл очень хотел и настаивал на том, чтобы она уехала из города. Стал бы он настаивать на этом, если бы город действительно через несколько дней должен был быть освобожден?!
Она в волнении встала и подошла к пианино, которое стояло у большого занавешенного окна.
– Может быть, мне сыграть для тебя? – предложила она тете. – Давай не будем гадать о том, что случится. Зачем нам думать о том, что имел в виду полковник, а чего он не имел в виду?! Это их забота.
Она села за инструмент.
– А наша забота – это оставаться здесь, на войне, самими собой, – продолжила Джудит. – И к тому же стараться создать вокруг себя атмосферу тепла среди этих ужасов войны.
Она перелистала ноты, пытаясь выбрать пьесу для фортепьяно.
– Что касается меня, – сказала она, – то с меня достаточно и того, что Алекс в безопасности.
– За решеткой-то? – переспросила миссис Девенпорт. – Бедный мальчик!
Джудит положила руки на клавиши и замерла.
– Бедный мальчик? – спросила она тетю. – Почему ты так говоришь? Его же могли убить, а он остался в живых!
– Это верно, – согласилась миссис Девенпорт, – но для такого человека, как Александр, заключение или плен могут быть просто невыносимы, как последняя капля, переполнившая чашу. Не думаю, что он согласится с этим, моя дорогая.
* * *
Снова начался дождь, и британских пленников разместили в казарме, а не во дворе, как раньше. Хотя Алексу и нравилась природа в окрестностях Ландерторпа, он был вынужден признать, что проливной дождь, льющийся потоками из свинцовых туч, может вызвать отчаяние у кого угодно, тем более у пленного.
Прошло два дня с того времени, как Хетта принесла ему новости об унижении британской армии и об осаде Кимберли, Мейфикинга и Ледисмита. И вот в Ледисмите его собственный полк попал в ловушку. Те, кто был в этом гарнизонном городке рядом с ним, также оказались здесь в плену.
Все это казалось ему невероятным. С тех пор как отец записал его в Даунширский полк, ему вдалбливали в голову понятия о воинской части и полковой славе. И вот теперь, после такого бесславного поражения, в плену, он чувствовал злость – не столько за себя, сколько за тех парней, которые так дорожили этой славой и этой честью.
Хетта рассказала ему очень немного. Он мало что узнал о военной ситуации с ее слов. Но между ними было так много, что эта встреча заслонила все на свете, вызвав целую бурю чувств.
Да, история повторялась – Алекс осознавал это. Его втоптали в грязь на глазах у Элисон, – девушки, которую он так сильно любил, и от этого он испытал еще большую, почти смертельную боль.
Подобно Элисон, она тоже не могла выдержать этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163