Когда она уехала от него у Чертова Прыжка, степь поглотила ее до следующей недели, когда фургон, запряженный волами, опять маленькой точкой возник на горизонте. Где она была те семь дней, для него оставалось загадкой. Он на мгновение задержался, чтобы вытащить сапог из грязи, и, прищурив глаза, посмотрел на дальний железнодорожный полустанок.
Всего каких-то двести ярдов – и он у цели.
По дороге к полустанку он должен был пройти то место, где он впервые увидел ее. Она, стараясь не обращать внимания на приставания Гая Катбертсона, сидела в повозке, держась с таким достоинством!
Он проглотил комок, который каждый раз подступал к его горлу при воспоминании о том утре, когда он ушел от нее, а она осталась сидеть, не двигаясь с места, в своей обычной, исполненной достоинства позе. И как обычно все у него внутри болезненно сжалось. Он постарался, как мог, ускорить шаг, с трудом вытаскивая ноги из грязи и безнадежно поглядывая на тучи над головой. Но дождь и не собирался прекращаться. Он изучал этот дождь в течение многих-многих дней. Прошло уже четыре недели с тех пор, как он вернулся в Ландердорп. И с каждым днем он хотел видеть ее все больше.
С тех пор как он в последний раз был здесь, этот поселок заметно изменился. Все свидетельствовало о растущем напряжении между африканерами и англичанами. Тележки и повозки с продуктами заезжали сюда не так часто, как раньше. Многие лавки позакрывались.
В поселке работали лишь те магазины и лавки, хозяева которых симпатизировали британцам. Остальные свернули торговлю и куда-то исчезли. Голландские торговцы тихо закрыли свои заведения и, проснувшись однажды утром, жители поселка увидели, что их больше нет.
Алекс ждал се, но она тоже не приходила сюда больше. Слишком явным стал в эти дни разрыв между англичанами и бурами.
У него были только сведения о ней, полученные от Гая, который пересказал с ухмылкой ему то, что произошло в тот ужасный день.
По словам Гая, в ответ на его предложение занять место Алекса, она резко ответила что-то на голландском, гордо повернулась и пошла прочь с видом оскорбленной невинности.
Алекс отчитал Гая за его поведение, и с тех пор тот помалкивал об этом случае.
Алекс был близок к отчаянию все эти дни. Чувство облегчения и свободы, которое он ощутил, когда Джудит вернула ему это ничего не значащее для него кольцо, исчезло при возвращении в Ландердорп. Его любовь оставалась недосягаемой, и Бог знает, что она о нем думала. Она принадлежала ему так недолго, нить, связующая их, порвалась так внезапно…
А теперь вот началась война. Неделю назад буры заняли Наталь. Видимо, они предполагали, что поражение англичан неминуемо. Иначе разве бы они предъявили такой ультиматум?
Ультиматум был бы оскорбителен для любой мало-мальски уважающей себя державы. А для Британской империи, которая управляла чуть ли не половиной земного шара, то, что было написано в этой бумажке, звучало просто как неслыханная дерзость или издевательство.
В ультиматуме говорилось, что все британские войска должны тотчас покинуть пределы Южной Африки, прекратив сосредоточение вокруг границ Оранжевой республики. Те войска, которые только что присланы на подкрепление, должны быть немедленно отправлены обратно, а те, которые еще находятся в пути, должны тут же повернуть обратно прямо посреди океана.
Естественно, буры предполагали, что на ультиматум последует отрицательный ответ. Видимо, они намеренно прибегли к оскорблениям, чтобы принудить империю к ответным действиям. Буры рады были начать давно готовившееся ими наступление на британские позиции.
Многие буры, впрочем, не очень-то стремились начать войну и принимать участие в боевых действиях против Британской империи. У них не было никакого желания гибнуть за так называемую свободу и правое дело. У них были свои дела – пахота, уборка урожая и дойка коров, от которых их отвлекли африканские «военачальники».
Размышляя над возможным исходом начинавшихся боевых действий, Алекс дошел до небольшой деревянной будки у железнодорожной насыпи и вошел внутрь.
– А ты уже опоздал! Пять минут назад прибыл сержант Катлер и с ним пять солдат, – сообщил ему Кларксон Марч, зевнув и встав со стула, на котором сидел. – А я-то думал, что ты поторопишься, зная, что тебя дожидается парень, который не спал, между прочим, всю ночь.
Алекс улыбнулся. Он догадывался, что это сильное преувеличение. Кларксон Марч любил поспать и наверняка всю ночь проспал здесь, в караулке.
– Ладно, ладно, Кларксон, – миролюбиво сказал Алекс. – Иди и ешь свой завтрак. Он, наверное, окажется последним или предпоследним… Когда еще потом ты позавтракаешь, парень…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Алекса растревоженный Марч.
Алекс расстегнул мокрый плащ и сбросил его. Затем он повалился на табурет и посмотрел усталыми глазами на лейтенанта:
– Утром пришло сообщение, что Жубер взял Ньюкасл. Несколько тысяч вооруженных буров уже на пути к Данди. Отрезана телеграфная линия у Ньюкасла.
– Неужели? – вскричал Марч.
– В том-то и дело, – сказал Алекс. – Парень, который нам это сообщил, прискакал сегодня еле живой, так он торопился сообщить это приятное известие.
– Да, воистину приятное! – отреагировал Марч и стал надевать плащ. – А какие еще новости, Рассел? Что еще слышно?
– Что еще? – повторил Алекс Рассел, – буры держат теперь железную дорогу аж до Пинтера. Тебе понятно, что это значит?
Лейтенант кивнул.
– Следующие – мы, – упавшим голосом сказал он и надел фуражку.
– Именно так, – ответил Алекс. – Следующие на их пути – это мы.
– Но ничего, – сказал Марч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163