Она права. Я был врагом.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Материалы заседаний военного трибунала по делу Хетты Майбург были направлены командиру ледисмитского гарнизона, который поддержал вердикт, но отложил исполнение приговора.
Вердикт сопровождался настоятельным прошением о помиловании ввиду того, что Иоханнес Майбург погиб от руки убитого солдата и девушка впала в состояние временного помешательства. Но помимо этого следовало учесть все политические последствия приведения смертного приговора в исполнение. Любыми средствами надо было избежать излишнего шума, потому что газетные статьи, касающиеся отношений между подсудимой и английским офицером, сыном члена британского правительства, опасно балансировали на грани скандала. В результате все формальности были улажены непривычно быстро, и уже в конце июня узница вышла на свободу. Ее препроводили поездом до Ландердорпа, вернули двух лошадей, позаимствованных военными, и предоставили самой добираться до усадьбы.
Был пронизывающе холодный дождливый день, затянувший ущелье Чертов Прыжок завесой, за которой таилась опасность. Хетта ехала под дождем по краю ущелья. Она содрогнулась и ощутила, как призраки умерших дотрагиваются до нее своими костлявыми пальцами. После длительного пребывания в замкнутом пространстве вельд, казалось, потерял для нее свою прелесть естественной свободы. Путь казался бесконечным, а лошади – единственными живыми существами в ее мире.
Когда она въехала во двор, вышел Джонни. Он, не стыдясь, плакал от радости, что снова видит ее, но она соскользнула с седла и вошла в дом, словно рядом никого не было.
Все пропиталось холодом. Маленькие окошки пропускали в комнату совсем немного серого дневного света, но она не стала зажигать лампу. Она была приучена к бережливости с детства. Придерживая на плечах шаль, чтобы согреться, она, не теряя времени, прибралась и разожгла огонь. Хлеб должен быть испечен–тот, что на столе, заплесневел, – и нужно заняться висящей у двери маленькой заячьей тушкой, пока разложение не коснулось и ее. Каша в котелке, свисавшем с крюка над огнем, засохла, ее нужно было отодрать от стенок. Все это требовало времени.
Только когда огонь разгорелся как следует, тесто начало подниматься, а кролик был выпотрошен, она зажгла лампу и пошла задернуть занавески. Ее нога на что-то наткнулась, и девушка посмотрела вниз. Это была разбитая тарелка из буфета.
Занавески остались незадернутыми. Поскрипывая, мерно покачивалось кресло-качалка. Затрещал огонь и озарил оранжевым светом холмик теста, но весь остальной дом был погружен в молчание. Пламя начало затухать. Нужно ставить хлеб в печь. На столе лежал ободранный заяц, застывший и лоснящийся – его подстрелили так давно. В открытую дверь видна постель Франца, отброшенные в спешке одеяла. И ее собственная, неубранная. На полу валяются несколько шпилек.
На полке рядом с плитой лежит трубка и нож для разделки мяса. У двери висит старое пальто с въевшимся стойким запахом табака. Под ним стоит пара сапог, новых, сшитых непослушными пальцами. Их никогда не наденут. Огонь окончательно угас вскоре после полуночи. Тесто перестояло. Лампа помигала и потухла, а кресло-качалка все скрипело и скрипело. Библия, заботливо хранимая, осталась на столе нераскрытой, ее умиротворяющие слова остались внутри сомкнутых страниц.
Неделю спустя, когда она на ледяном утреннем ветру выкапывала овощи, на горизонте появился всадник. Он приближался очень быстро. Она выпустила из рук лопату и пошла в дом. Она знала, зачем он едет. В помещении будет лучше.
Когда дверь отворилась, Хетта стояла у стола. Он подошел к ней близко, на расстояние двух футов.
– Я все знаю. Наши люди в Ледисмите регулярно передают сведения. – Он положил на стол свою винтовку. – Ты собираешься вечно скрывать свои грехи?
Хлыст, который он держал в правой руке, со свистом рассек воздух и оставил на ее щеке кровоточащий ручеек.
– Я как-то сказал тебе, что считаю глупостью со стороны Бога наделять женщину таким лицом и телом. Теперь я знаю, что ты – исчадие ада. Предательница… Иезавель!
Хлыст взвился снова и опустился на ее плечи.
Она приняла удары и беззвучно призывала на себя еще большие наказания. Их никогда не будет достаточно.
– Ты продала душу англичанину. На глазах главы вашей семьи, твоего брата и нареченного ты вступила в сговор с врагами своего народа. И ты отрицаешь это… здесь, в этой комнате, перед Библией ты отрицаешь это. Ты лжешь перед Богом… отступница.
Его бледно-зеленые глаза сверкали от переполнявших его чувств. Она ощущала запах ярости, исходивший от его тела.
– Ты спрятала от меня своего порочного любовника, зная, что он был моим пленником. Ты прятала его здесь, в доме твоего убитого отца, даже тогда, когда я искал полагающееся мне по праву. – Он схватил ее за руку и приблизил к ней свое лицо так близко, что красные, влажные губы двигались всего в нескольких дюймах от ее губ. – Ты созрела, это правда, но для некоего английского джентльмена, которому захотелось поразвлечься. Он получил, что хотел, и предал тебя. Неужели англичанам мало уже совершенных против нас грехов, что они удовлетворили свою похоть и выставили тебя на позор, унизив в глазах твоего народа?
Он так толкнул ее, что она упала на стол.
– Он пришел сюда не один и убил отца твоего отца, и все равно женщина из рода Майбургов отдает этому человеку свое тело. Я отомщу ему, но сначала я имею полное право наказать тебя за распутство и предательство. И я не возьму в жены женщину, использованную англичанами.
Стол под щекой был жестким и не за что было ухватиться, пока он бил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163