– мрачно спросил он. – Я бы все отдал… все… но у меня не было выбора.
Борясь против собственной беспомощности, она пошла в атаку:
– Упа – глава моей семьи, а вы заперли его в сарае, как скотину. Он старик и очень гордый. Ты такой же, как другие.
Он порывисто схватил ее за руки своими дрожащими руками.
– Ты видела, что мы были вынуждены так поступить. Для его же блага. – Буря, сотрясавшая Алекса, была такой же сильной, как и ее. Он встряхнул Хетту. – Чего ты хочешь? Я тоже был заперт, как скотина. Ты думаешь, у меня нет гордости? Когда я прятался в коровнике, ты думаешь, я не чувствовал себя животным, загнанным охотниками? Я всю жизнь живу с чувством вины. Ты хочешь наказать меня еще сильнее… ты этого хочешь?
Да, именно этого. С ним она связывала свои надежды и будущее, и сегодня он все это разрушил. Он лишил ее душу, каждую клеточку ее тела той любви, которую она считала вечной. Он разбил ее в одно мгновение. Он и его солдаты, его империя. Ей нужно наказать его ради остального человечества. Изо всех сил пытаясь преодолеть его неистовую хватку, она боролась, чтобы не потерять над собой контроль и не поддаться подступающим рыданиям.
– Ты лгал… ты все время лгал. Больше не будет войны… это ты сказал. Они не отберут наше хозяйство, и вот они здесь. – Он сжал ее крепче, она удвоила свои усилия, стараясь высвободиться. – А она… твоя англичанка, которой стоит только посмотреть на тебя, и ты идешь за ней… ты сказал, что она вернулась в Англию. Еще одна ложь? – Она запрокинула голову и в мерцающем свете увидела его лицо. – Ты сказал мне, что вернешься, но ты вернулся с оружием. Ты – враг!
– Нет, – простонал он, прижимая ее к себе. Она до боли выгнулась назад, но он закрыл ее рот поцелуем, чтобы прервать поток ее слов. – Враг делает так… а так… а так?
Под его натиском ее страсть преобразилась с быстротой вспышки молнии. Хетта потеряла способность двигаться, он сломил ее исступление своими поцелуями, более необузданными, чем ее слова. Все равно она хотела наказать его и поэтому отворачивалась и била кулаками по его плечам, но не могла противостоять его силе и жадности его губ, которые снова взяли ее в плен.
– Боже, если бы ты знала, какое место ты занимаешь в моей жизни, ты бы так не говорила, – произнес он, тяжело дыша и встряхивая ее в порыве страсти. – Ты в моих мыслях и днем и ночью. Все, что я делаю, я делаю для тебя. Нет такой минуты, чтобы я не желал тебя. Твоя любовь вернула мне надежду на будущее и потерянную честь.
В эту минуту она снова видела в нем только мужчину и любила его… любила его. Ее надежды и мечты в муках начали возрождаться. Она не могла этого вынести.
– Нет… нет! – она вырвалась и бросилась к двери, но он поймал ее и повернул к себе лицом, не поняв ее слов.
– Ты говоришь, что я не должен был делать этого? – резко спросил он. – Тогда лжешь ты. Ты можешь сказать, что никогда не любила меня… что кроме этой любви что-то еще имеет значение? Ты можешь это сказать?
По тому, как он сжал губы, она поняла, что к нему возвращаются прежние призраки, что его гордость ущемлена, а в его глазах она увидела боль отверженности.
– Нет, – прошептала она с мукой. – Нет. Пожалуйста, не смотри на меня так, Алекс. Мне больно.
Изменившийся блеск глаз и глубокий вздох подтвердили то, что она подсознательно чувствовала с той минуты, как он подошел к ее креслу-качалке. Неуверенным движением он дотронулся до ее волос.
– Как они прекрасны – мягкие, струящиеся. – Его пальцы несколько раз коснулись темного водопада, потом спустились по ее гладкой шее. – Я в первый раз вижу тебя с распущенными волосами. Они волнуют меня.
Его прикосновения отозвались в ней смутным предостережением. Не вполне сознавая, что делает, она подняла руку, чтобы остановить его ласки, но он перехватил ее и нежно отвел в сторону.
– Алекс…
Его губы положили конец ее протестам, потом двинулись по щеке, к уху, вниз к шее и остановились на ключичной впадинке.
Воспоминание о кукурузном поле наполнило ее истомой. Это было то, чего она хотела, о чем тосковала, но она отпрянула, повинуясь неясному желанию противоречить ему.
– Нет, Алекс.
Он был так близко, прижимал ее к себе. Его дыхание обжигало ей шею, когда он, торопясь высказаться, быстро шептал:
– Ты знаешь, что я испытал, когда увидел тебя с ним в коровнике… знаешь?
– Это ничего не значило, – растерянно сказала она.
– А если бы ты увидела меня?
Она замерла. Горячность его объятия заставила ее задохнуться. Она взглянула ему в лицо и почувствовала, как ее охватывает желание. В неярком свете его волосы блестели живым огнем, в глазах горели золотые искры желания. Он был полон сил и жизни. Она закрыла глаза, чтобы не видеть перед мысленным взором бледное существо с разметавшимися светлыми волосами под его ищущими руками.
Сейчас к нему прижималась она, она запускала пальцы в его густые волосы и наклоняла его голову, пока его губы не коснулись выпуклости ее груди. Она больше не сопротивлялась. Взяв Хетту на руки, он отнес ее в ее комнату, а она изгоняла мысли о прекрасной англичанке, одну за другой расстегивая пуговицы его мундира, пока ее темные волосы не упали ему на грудь. Она казалась бледной по сравнению с загорелой шеей.
– Так ты не был с ней? – уже лежа на подушке, потребовала она ответа.
– Нет.
Лиф платья раскрывался под его пальцами.
– Поклянись! – воскликнула она, в ее голосе смешались боль и экстаз.
Он поднял голову, и в его глазах она прочитала отречение от всего мира ради этой минуты.
– Я клянусь. Я клянусь!
Он отдал ее во власть трепетной радости, и все слова были забыты. Она лишь вновь и вновь со стоном произносила его имя и судорожно сжимала его плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163