Резкость тона сэра Четсворта окончательно выбила Алекса из седла. Обычно отец устраивал ему выволочки, не повышая тона. Теперь он говорил так, словно перед ним стоял самый последний проходимец, а не родной сын. Не зная, что и сказать, Алекс молча стоял посреди огромного кабинета, залитого ярким мартовским солнцем, а сэр Четсворт продолжал свою гневную тираду:
– Вот уже целых шестнадцать лет – с того самого дня – я пытался и пытаюсь понять волю Божью: зачем Он допустил оборваться жизни Майлза в столь раннем возрасте? Уже тогда мне было ясно, что ты – в отличие от твоего безвременно ушедшего брата – не обладаешь ни чувством благодарности, ни гордостью, ни высокими нравственными качествами. Бог свидетель, я делал все от меня зависящее, чтобы ты стал человеком. Конечно, у меня было постоянное чувство, что я строю дом на песке, но даже в самые тяжелые моменты я и помыслить не мог, что ты докатишься до такого. Неужели имя Расселов ничего для тебя не значит?! Неужели славные дела твоих предков ни разу не будили в твоей душе чувства гордости и ответственности?! Неужели тебе доставляет удовольствие наблюдать, как твою семью поливают грязью по твоей милости?! Помилуйте, сэр, за годы вашей жизни вы успели доставить столько горя своим близким, и теперь вот это…
Резкость и грубость этих нападок вывели Алекса из себя и он почувствовал в себе силы для отпора:
– Простите, сэр, но я припоминаю, что моего двоюродного дедушку когда-то выгнали из Итона, и он никогда не учился в Кембридже.
– При чем здесь это?! Я говорю не о Кембридже, а о леди Лоример.
– Леди… Лоример? – в полном недоумении пролепетал Алекс.
– Да, леди Мэрион Лоример. Ты что, был настолько пьян, что… – старик запнулся, очевидно не находя подходящих слов для описания злодеяния, совершенного сыном.
Алекс заметил, что руки сэра Четсворта дрожат. Ни разу в жизни он еще не видел отца в таком гневе. С большим трудом он вспомнил новогоднюю ночь: да, там действительно была какая-то девушка по имени Мэрион… но ведь она была… Какое отношение могла иметь девица такого поведения к его отцу и ко всему, что сейчас говорилось?
– Извините, сэр, – проговорил Алекс. – Должно быть, произошла какая-то ошибка… может быть, вас неверно информировали…
– Я бы многое отдал, чтобы это оказалось ошибкой! – вскричал сэр Четсворт. – Увы, все твои подвиги на протяжении последних трех лет не оставляют мне никакой надежды на это! Вечно ты оказываешься в сомнительных компаниях, беспробудно пьянствуешь… а женщины… да ты, наверное, и сам уже со счета сбился! Мне бы очень хотелось верить, что причина этих гнусных выходок коренится в твоем затянувшемся инфантилизме и слабости характера. Я так надеялся, что с возрастом это пройдет. И потом, я все-таки полагал, что ты знаешь, где следует остановиться! Всего за пять месяцев до получения диплома ты швырнул псу под хвост результаты нескольких лет учебы. И что послужило причиной твоего отчисления? Безнравственная связь, и не одна! Если уж ты настолько похотлив, что бежишь за первой встречной девкой, неужели ты не мог позаботиться о том, чтобы слухи о твоих любовных похождениях не доходили до администрации? Или ты не знаешь, что университетские правила предусматривают строжайшее наказание за такое поведение?! Немудрено, что они восприняли твои поступки как прямой вызов.
Алексу было нечего возразить. Отец был совершенно прав. Но он чувствовал, что старик еще не дошел до самого главного обвинения: весь шум в связи с исключением из Кембриджа был только прелюдией чего-то гораздо более серьезного.
– Как вижу, тебе нечего сказать в свое оправдание, – продолжил сэр Четсворт. – Тогда позволь мне задать тебе напрямую один вопрос: правда ли, что в новогоднюю ночь ты воспользовался помощью, любезно предоставленной тебе леди Лоример, которая отвезла тебя в дом к одному из своих друзей, после чего ты, будучи в нетрезвом состоянии, стал к ней гнусно приставать и изнасиловал эту даму?
Алекс тотчас же вспомнил падение в воду возле памятника Нельсону и эту красивую молодую женщину, которая угощала его бренди в теплой, уютной комнате. В ту ночь он был настолько испуган страшной угрозой водной стихии, что лишь нежное прикосновение рук Мэрион вернуло его к жизни. Да, теперь он вспоминал, что они вместе лежали в постели: он – обнаженный, девушка – в каком-то шелковом наряде. Алексу тут же захотелось торжественно поклясться, что он не насиловал Мэрион – он вообще ни разу в жизни не делал ничего подобного с женщинами. Он открыл было рот, чтобы сказать это отцу, но запнулся. Вспомнив обстоятельства знакомства с Мэрион, он еще раз подумал, что вести себя подобным образом могла лишь девица легкого поведения – ведь она постоянно заигрывала с ним и не противилась его поцелуям. Но откуда же его отцу стало известно обо всем этом? И почему он назвал эту особу сомнительного поведения леди Лоример?
– Я жду, Александр… – процедил сэр Четсворт. – Или твое молчание – знак согласия?
– Нет, сэр.
– Значит ты отрицаешь, что с тобой произошел этот инцидент?
После некоторого молчания Алекс наконец произнес:
– Я отрицаю тот факт, что применил… насилие по отношению к этой… леди. – Он постарался изобразить улыбку. – Уверяю вас, сэр, что если между нами действительно что-то и было, то она нисколько не противилась этому. С первой же минуты нашего знакомства всем своим видом она стремилась показать, что эти… «безнравственные связи», как вы их называете, являются неотъемлемой частью ее жизни.
Сэр Четсворт побагровел:
– Ах ты, болван! Да будет тебе известно, что неотъемлемой частью ее жизни является светская жизнь в высших кругах общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163