А как ты думаешь, почему? Я придала тебе вес в обществе. Я положила конец безрассудствам, потоку любовниц, экстравагантным выходкам, что так напоминали всем твоего непутевого отца. Окружающий мир видит сейчас уравновешенного, ответственного человека и преданного мужа — украшение общества и олицетворение воинской чести.
— А как ты меня видишь, Джулия? — спросил он сухо. — Все еще как породистого коня, которого решила укротить?
— Да, — объявила она горячо, придвигаясь к нему ближе. — Разве я не провела тебя сквозь барьеры, которые ты и не мечтал перепрыгнуть?
— И где, по-твоему, должен закончить свой путь этот конь — на живодерне? — вспылил Вивиан. — Ты достаточно хорошая наездница и знаешь, что наилучшее взаимодействие между всадником и конем достигается в случае их взаимопонимания. А ты совершенно не понимаешь меня и идешь своим курсом, не думая обо мне.
Взволнованный до такой степени, что уже не мог сидеть, Вивиан прошел к камину, на полке рядом с которым красовались серебряные кубки с выгравированным на них его именем.
— Посмотри сюда. Это не спортивные трофеи — это блестящие символы моего потворства твоим желаниям! Ты задумывалась, чего мне стоило выигрывать их для тебя? — спросил он повторяя ее слова. — Понимаешь ли ты, насколько мне пришлось унизиться, чтобы поддерживать твою садистскую решимость заставлять меня доказывать, что я больше, сильнее и мужественнее других мужчин, с которыми ты встречаешься?
Резким движением руки он смахнул кубки на пол, затем обнаружил, что весь дрожит.
— Ты объявляешь, что придала мне вес в обществе… Ты… всего лишь Марчбанкс! Может быть, я и незаконнорожденный, но мои предки принадлежали к самым знатным семьям Европы, не забудь!
Он надвигался на нее.
— Ты делала это только для себя, Джулия, но я больше не хочу выполнять твои прихоти. С этого момента я стану посещать светские мероприятия только по собственному выбору, откажусь от участия в комиссиях и объявлю, что потерял интерес к спортивным состязаниям. Разумеется, пойдут разговоры, но людям скоро надоест болтать языками.
Джулия посмотрела на разбросанные кубки, затем перевела взгляд на мужа.
— Впечатляюще, мой дорогой. Ты всегда выглядишь неотразимым, когда теряешь контроль над собой, и я получила истинное наслаждение, глядя на подобное проявление мужской агрессии. Ну как, буря уже утихла? Все еще трясясь от ярости, Вивиан заметил:
— Ты можешь быть невыносимой более, чем другие женщины, которых я знал, Джулия.
— Неудивительно, — последовал ядовитый ответ, — женщины, с которыми ты водил компанию, были преимущественно куртизанками, шлюхами или уличными девками, маскирующимися под леди, как, например, Лейла Дункан. — Ее глаза сузились. — Очевидно, тот роман все еще тревожит тебя. Каждый раз, когда я упоминаю ее имя, ты реагируешь весьма болезненно. Эта Дункан была всего-навсего маленькой выскочкой, затронувшей твои животные инстинкты. Я же не только удовлетворяю все желания мужа, но и посвятила свою жизнь продвижению тебя вверх. А она бы утянула на дно — такие, как эта женщина, ничего иного не могут дать мужчине.
Даже через два года напоминание о Лейле грозило открыть рану, которая все кровоточила.
— Дать — вот главное слово, — прохрипел он. — Ты не дала мне ничего, Джулия! А забота о моем продвижении по службе стала навязчивой идеей. И мне не остается ничего, кроме как послушно следовать за тобой.
Черты лица Джулии осветила довольная улыбка.
— Наконец-то ты пришел в чувство и признал справедливость моих действий. А сейчас, когда твой маленький бунт окончен, нам пора готовится к ужину, устраиваемому лордом Клауди и его супругой.
Взяв его под руку, Джулия подняла глаза, в которых светилась радость.
— Позже я смогу найти управу на те штормовые облака, которые клубятся внутри тебя, противопоставив им некоторые физические громы и молнии, что полностью излечат тебя, дорогой.
Резко вырвавшись, Вивиан закричал:
— Ты все еще ничего не поняла! Я не отступлю от решения прекратить эту невыносимую битву за превосходство. Меня тошнит от необходимости умасливать влиятельных людей и выполнять дурацкие трюки, лишь бы удовлетворить твое желание испытывать меня на выносливость. Этим днем на вершине холма мысль стать неудачником показалась мне весьма привлекательной. И я решил им стать! Мне наплевать, что обо мне подумает весь мир!
Она спокойно стояла на фоне французского окна, в обрамлении пышных желтых цветов. И ее следующие слова положили конец его мечте о свободе.
— А как насчет нашего сына, который родится осенью? Тебе все равно, что он подумает?
Все оставалось по-прежнему. Вивиан, со своей стороны, чувствовал лишь сожаление, что положил начало новой жизни. Если родится сын, в чем Джулия была уверена, то он никогда не сможет удовлетворить высоких требований матери. Если это будет девочка, то бедняжку воспитают как существо противоположного пола. Хорошо зная боль и унижение несчастливого детства, Вивиан понимал, что шансы помочь его ребенку избежать того же весьма невелики. Джулия будет лепить малыша по своему образу и подобию.
Его подавленное настроение усилилось, когда он однажды проходил мимо железнодорожной станции, откуда Северный уланский полк отправлялся в Кимберли; он понял, что отдал бы все, лишь бы поехать с ними. Но, увы, если начнется война, их полк, видимо, останется в Кейптауне, чтобы продолжать нести обычную гарнизонную службу.
Натянув поводья, Вивиан спешился, чтобы получше рассмотреть, как толпы одетых в хаки солдат грузят свои ружья и рюкзаки в поезд. Мужчины смеялись, радостно покрикивая, что «Джонни-Буры» сразу вернутся к своим плугам, стоит войскам лишь пройтись по улицам алмазного города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146