Вивиан смотрел на него со смешанным чувством восхищения и растущего уважения, по неуловимым признакам распознав потомка благородной линии, не оправдавшего ожидания хозяев. К несчастью, жеребец не мог понять, что между ними есть что-то общее, и грозящая Вивиану опасность становилась очевидной.
— Мой дорогой Вивиан, — раздался рядом искушающий голос. — Я сгораю от нетерпения увидеть, как вы прошепчете слова любви в его ухо.
Он повернулся к Джулии и увидел, что ее глаза сверкают от возбуждения.
— Вы утверждали, что это все, что потребуется, не так ли? Метод, который никогда не подводил вас с женщинами!
— Но не в моих правилах соблазнять женщин в заснеженных болотах, — пробормотал он.
Джулия улыбнулась.
— Неужели вы струсили? Подумайте, как победа в таких трудных условиях укрепила бы вашу репутацию настоящего Вейси-Хантера.
Резко повернувшись, Вивиан увидел, что старший конюх уже осторожно прилаживает седло. Криспин стоял с кажущейся послушностью, из его ноздрей клубами вырывался пар, и на решительное приближение Вивиана он лишь нервно запрял ушами. Тихие, уверенные слова, нежное поглаживание по шее были спокойно встречены жеребцом, несмотря на дикий взгляд, брошенный на Вивиана, когда тот брал поводья из рук конюха, поспешно отбежавшего за изгородь загона. Криспин начал атаку внезапно, резко подавшись вбок; Вивиан потерял равновесие и, выпустив из рук поводья, упал. Осознав, что он с самого начала сделал ужасную ошибку, Вивиан вскочил на ноги, борясь с головокружением и понимая, что надо или быстро выиграть этот бой, или победителем окажется лихорадка.
Удовольствовавшись наказанием ездока, Криспин снова стоял спокойно, позволив Вивиану взять в руки поводья. Теперь настала очередь жеребца удивиться. Отказавшись от своей обычной тактики, Вивиан вдруг быстрым движением вскочил на него и стал ждать неизбежно последовавшей неистовой реакции.
То, что случилось потом, предстало перед ним как калейдоскоп картин, которым, казалось, не будет конца. Его тело сотрясалось от толчков, а спутанное сознание ощущало их боль лишь спустя несколько секунд. Разум вытеснился инстинктом. По мере приближения приступа лихорадки силы оставляли его. От головокружения ему казалось, что он видит белое небо под ногами лошади и покрытую снегом землю над головой. Конюхи жались к изгороди, которая неслась круг за кругом, как карусель. И сквозь все это он знал, что здесь стоит Джулия, в темном плаще с меховым капюшоном, и наблюдает за схваткой двух характеров. На ее лице застыло выражение, близкое к экстазу, свидетельствующее, что и она, и лошадь испытывают его совершенно одинаково. Злость укрепила его решимость одержать победу над ними обоими.
Его ноги налились свинцом, руки слабели, время, казалось, остановилось, а он все несся навстречу дождю и снегу, хлеставшему и по лошади, и по седоку, пока внутренняя уверенность в неизбежной победе не охватила его. Как всегда в таких случаях, все кончилось внезапно. Криспин стал послушен рукам, шпорам, голосу, смирившись с нежеланным грузом на спине. Может быть, лошадь осознала исключительное умение наездника, может, почувствовала злость еще большую, чем свою. Может, она просто захотела скорее вернуться в теплое стойло. Каковы бы ни были причины, она спокойно сделала по загону с полдюжины кругов, слушаясь охрипшего от холода голоса. Вивиан вряд ли знал, что он говорит. По правде говоря, он не понимал, как ему удавалось удержаться в седле, когда окружающие загон болота прыгали у него перед глазами.
Конюхи подошли к нему, чтобы помочь спуститься на замерзшую землю. В их голосах звучали ужас и восхищение. Неуверенными шагами, шатаясь, он направился к девушке в плаще. Измученный и совершенно больной, он стоял перед ней, трясясь в лихорадке. Ее глаза, широко раскрытые от восторга, оглядывали его с ног до головы, но чувства Вивиана были далеки от нее. Он жаждал поскорее уйти.
Дерзкое лицо Джулии плыло перед его глазами в море снега.
— Это было великолепно, — с восхищением произнесла она, вынимая из ушей серьги. — Это слишком ничтожная награда за вашу победу.
Вивиан посмотрел на камни, переливающиеся в ее протянутой руке, и вся мера унижения дошла до него. Он прошел мимо Джулии и вошел в дом. Перед его глазами поплыли чернокожие воины диких племен, страшные груды истерзанных человеческих тел, белые люди в военной форме, обвиняющие его в предательстве. Они били его до потери сознания, потом привязали к бешеной лошади, которая понеслась сквозь белые облака льда и огня.
Кошмар кончился. Он открыл глаза и увидел незнакомую комнату, полную старинной мебели, и девушку в темно-зеленом платье, сидящую около его кровати. Ее каштановые волосы сверкали и переливались, как угли в камине напротив. Джулия читала книгу, но мгновенно поняла, что он пришел в себя, и с удовлетворением посмотрела на него.
— Лихорадка кончилась прошлой ночью. Вы мирно спали почти двенадцать часов, — сказала она, вставая, чтобы потянуть за шнурок колокольчика на стене. — Теперь вы должны поесть.
— Как долго я здесь нахожусь? — робко спросил Вивиан.
— Четыре дня. И пробудете здесь по крайней мере еще столько же, — довольно сказала она. — Нас замело снегом, и мы практически отрезаны.
Джулия приблизилась к его кровати и улыбнулась.
— Как хорошо, что у меня большой опыт в ухаживании за братьями. Я была с вами день и ночь, пока вы метались в лихорадке, и останусь здесь, пока к вам не вернутся силы.
Он беспомощно лежал на кровати, а Джулия присела на край и прохладным, душистым полотенцем вытерла ему со лба пот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146