– А что делать мне?
– Когда оденешься, выходи на палубу. Пока я отдаю приказания, осмотри судно, если хочешь.
Меридит проводила его долгим печальным взглядом, а когда дверь захлопнулась, уткнулась лицом в подушки и громко разрыдалась.
Джайред сидел в кают-компании, опираясь локтями на стол, уставленный оловянными кружками, блюдами с соленой рыбой и галетами. Обхватив голову руками, он все ниже склонялся над стоящей перед ним тарелкой, вместо которой он упорно видел бледное лицо Меридит Банистер и на нем то выражение нежной тоски, которое он заметил, покидая утром каюту.
Со страшными ругательствами он убрал со лба спутанные, неубранные волосы и откинулся на спинку стула. Джайред резко завязывал свои волосы, предпочитая, чтобы они свободно развевались по ветру и не были бы стянуты лентой и тем более упрятаны под парик. Эта дикая грива придавала ему больше независимости.
Возможно, сейчас в нем заговорила его пиратская кровь, которую он никак не мог в себе убить, кровь, раздувающая ноздри и заставляющая сердце биться сильнее. Его прадед наделал в жизни немало бед из-за своей горячей натуры, но жизнь закончил мирным плантатором.
Ну и если уж от пиратской крови ему никуда не деться, то выглядеть и вести себя следует по-пиратски.
Похищать женщин. Потом обольщать их.
Тряхнув головой, Джайред снова подумал о том, что его обольщение не привело к задуманному, если не считать, что они оба не могут теперь существовать без телесного единения. В том, что девушка жаждет его точно так же, как он ее, Джайред теперь уже не сомневался.
Он снова выругался и снова закрыл глаза. Может ли все-таки оказаться так, что именно Меридит и есть та самая женщина, что погубила Джона? Этот ангел с чувственностью дьявола…
– А, вот ты где! Я уже обшарил весь корабль!
Джайред воззрился на своего кузена пристальным взглядом.
– Да. Вот он я.
– Я только что был на палубе. – Даниэль прервался, чтобы налить себе стакан грога. – Кажется, мы пережили шторм почти без потерь.
– Да. Пережили.
Даниэль некоторое время колебался, прежде чем сесть на скамью неподалеку от Джайреда, и затем спросил несколько обеспокоенным тоном:
– Мне кажется, я слышу в твоем голосе, дорогой кузен, нотки неудовольствия?
– Минувшей ночью на счету был каждый человек, но тебя среди команды я что-то не видел.
– Я был внизу, пытался переодеться. В конце концов, я не моряк, прости.
– Но и не джентльмен. – Джайред отвернулся, намереваясь прекратить этот бесплодный разговор, но обиженный Уэллис мгновенно вскочил.
– И на чем же основывается столь нелестное заключение? – Тут же усилием воли он взял себя в руки, снова сел и даже сделал глоток грога, после чего аккуратно вытер рот кружевным платочком.
– Та первая веревка, что была брошена за борт, предназначалась Меридит. А ты схватил ее!
По лицу Даниэля расплылась широкая улыбка.
– И это все? Ты думаешь, что я не с должным вниманием отнесся к твоей пассии?
Отбросив назад стул так, что он ударился о деревянную стену, Джайред вскочил и, оперев кулаки на стол, грозно склонился над кузеном. Каждое слово, произносимое им веско и внятно, падало как камень:
– Кто она мне – тебя не касается, но она – леди и уже только поэтому заслуживает уважения и защиты. Блэкстоуны никогда…
– Но тут маленькая ошибочка, дорогой кузен. Мы оба знаем, что я, так сказать, не настоящий Блэкстоун. Ты сам вчера указал мне на это.
В ярости Джайред смахнул со стола все, что на нем было.
– Это просто ошибка, несдержанность! Я был очень зол тогда.
– Конечно, во всем виновата твоя натура. Я прекрасно тебя знаю, но все же вчера, я думаю, был не тот случай, чтобы бросать в лицо человеку «бастард». Это было сделано совершенно сознательно.
– Черт, да ведь ты сам знаешь, что это неправда! – Джайред из всех сил ударил кулаком по столу. – Мы же тогда все договорились – Джон, ты и я, – что твою незаконнорожденность будем держать в секрете, правда?
– Да. – Даниэль заиграл кружевом манжет. – На безупречной репутации клана Блэкстоунов не должно быть, конечно, ни одного пятна.
– Ты же знаешь, что не поэтому!
– Не пытайся убедить меня, что это было сделано, чтобы пощадить мое самолюбие, – лицо Уэллиса побагровело от гнева. – Я лучше знаю!
– Да, ты и тетушка Рози, это правда.
– Ах, дражайшая матушка и ее предсмертное признание! Она, видите ли, не могла умереть, не признавшись в страшной тайне моего происхождения! Ведь не она же оставалась жить после этого на свете! Ах, как трогательно! Рассказать грязненькую историю и спокойно отправиться к праотцам! – Даниэль в упор посмотрел на Джайреда. – Но поскольку на белом свете остался жить я, то теперь до смерти буду знать, что я бастард! Бастард! И я даже не могу похоронить эту постыдную тайну в своей душе, ибо матушке, видишь ли, понадобилось исповедаться аж перед тремя свидетелями!
– Но мы никогда не напоминали тебе об этом!
– Может быть и так. Но я всегда знал, что вы обо мне думали.
Джайред стал нервно мерить шагами кают-компанию.
– И все же в некоторых вещах ты не прав, – начал он, признавая в глубине души, что в некоторых вещах несчастный кузен прав, и даже очень. – Во-первых, тетя Рози не рассказывала тебе «грязненькой» истории. Она поведала историю измученной, сломленной души, и эту историю мы с Джоном никогда не обращали против тебя.
Когда умерла тетушка Рози, всем троим мальчикам было по тринадцать лет. Родители Джона и Джайреда и тогда уже жили в Чарлзтауне, куда почему-то никогда не приезжала Рози. Она вообще не любила и чуждалась людей и всегда носила траур. В черное платье она оделась четырнадцать лет назад, с тех пор как умер ее муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91