У меня в голове не укладывается. Как способна женщина на такое?
Фокс сделал судорожный вдох. Если он будет слушать дальше, то сойдет с ума.
— Оставьте меня, — попросил он, стараясь говорить как можно более спокойным голосом. — Мне нужно о многом подумать.
— Простите, что посеял в вашей душе беспокойство. Наверное, мне не следовало встревать между вами и вашей супругой, но я решил, что будет лучше, если вы обо всем узнаете, — промолвил Фитцер и зашагал прочь.
Лучше, чтобы он знал, что любовь всей его жизни — безжалостная злодейка, посягнувшая на жизнь ребенка — его сына? Фокс с шумом выпустил из легких воздух.
— Так что ты ему сказала? Да ты рехнулась, — взвизгнула Старушка Эмма. — Теперь смотри, как бы он не вернулся и не избил тебя до потери сознания!
— Что ж, он вправе распоряжаться мной, — угрюмо заметила Николь.
Вскоре после того, как Фокс ушел, верная служанка постучала в дверь спальни и озорно осведомилась, не нужно ли новобрачным чего-либо принести. Но войдя в комнату, она увидела, что Николь одна. Тогда старая Эмма потребовала объяснить, что произошло. Николь без утайки передала служанке суть своего разговора с Фоксом, но обо всем остальном умолчала.
— Какая глупость! Какое недомыслие! Я от своей хозяйки такого не ожидала! — сокрушалась Старушка Эмма, горестно качая головой. — Почему ты не рассказала ему, как смертельно боялась лорда Мортимера? Если бы ты прикинулась смиренной и беспомощной, не сомневаюсь, де Кресси проникся бы к тебе жалостью. Ясно как день, что он до сих пор питает к тебе нежные чувства.
— А если бы я ему сказала, что боялась Мортимера, как ты думаешь, что бы он сделал, когда узнал правду? — Николь нервно прохаживалась по комнате. — В Вэлмаре всем хорошо известно, что последние годы он избегал моего общества, и уж никак не наоборот. Мое объяснение может, по крайней мере хотя бы частично, удовлетворить Фокса. Он тоже ненавидел Мортимера.
— Ты могла бы пасть к его ногам, воззвать к его милосердию и просить о прощении.
В душе Николь разрастался страх, и она была не в состоянии совладать с ним. Старая служанка права. Ей следовало притвориться жалкой и испуганной, не терять самообладания и не провоцировать его. Подобное поведение с Мортимером уже однажды едва не стоило ей жизни. Но сделанного не воротишь. Она уже ничего не могла изменить. Николь вздохнула.
— У меня нет и в настоящем браке практически никаких прав. Я не хочу, чтобы он считал меня слабой и беспомощной.
— Но почему? Сдается мне, что мужчинам нравится, когда их женщины слабые и беспомощные.
Губы Николь дрогнули в мрачной ухмылке. Она не могла не признать правдивости слов Старушки Эммы. Упрямство и своеволие, позволившие ей не только пережить жестокое обращение Мортимера, но и взять над ним верх, с де Кресси, похоже, сослужили ей дурную службу. Вероятно, теперь он считал ее хладнокровной, расчетливой стервой. В Вэлмаре к тому же имелось немало желающих укрепить его в таком мнении. Многие из верных слуг Мортимера видели в ней источник всех бед своего хозяина и даже в открытую обвиняли ее в колдовстве.
— Что ж, пути назад нет, — посетовала она. — Слово, как известно, не воробей, вылетело — не поймаешь.
Старушка Эмма звучно причмокнула языком.
С упавшим сердцем Николь села на низкую скамеечку, чтобы служанка могла расчесать ее волосы. Она чувствовала себя обреченной. Может, стоило попытаться бежать? Она могла бы отправиться в Марбо, забрать Саймона и затеряться где-нибудь среди мелких поселений. Но и тогда она не будет в безопасности, даже если заберет все деньги, припрятанные у нее в шкатулке под полом светелки. Одинокая благородная дама могла с легкостью стать лакомой добычей для любого мужчины. И Саймон, бедный Саймон. Попав в такие условия, она не сможет заботиться о ребенке должным образом.
Лучше остаться здесь и посмотреть, что будет. Вряд ли Фокс дойдет до того, чтобы убить ее. В конце концов, она владелица Вэлмара и нужна ему в качестве жены живая и невредимая, чтобы узаконить его право на обладание замком. Наверняка он не хуже ее сознавал, что, учинив над ней смертельную расправу, может в одночасье лишиться всего, что завоевал. Николь пронзила дрожь, когда она поняла, что ее собственная жизнь зависела от того, насколько правильно оценила она характер Фокса.
— Право, не знаю, что с тобой делать, — услышала она встревоженный голос Старушки Эммы. — Ты сама свой злейший враг.
Николь, как ни странно, была согласна с ней. Она всегда предпринимала неверные шаги. Одна ошибка вела за собой другую, и она всегда попадала в яму, которую сама себе и выкопала. «Я сделала все сейчас из-за тебя, Саймон, — подумала она. — Если он лишит меня жизни или заточит в темницу, я надеюсь, что в один прекрасный день ты узнаешь, что я все делала только ради тебя».
Перед ее мысленным взором предстало миловидное личико мальчика, и женщина ощутила прилив беспредельной любви, ради которой стоило жить. Есть вещи, во имя которых можно стерпеть и боль и унижения. Воистину они были важнее и драгоценнее самой жизни.
Фокс поднимался по ступенькам, ведущим в опочивальню Николь. Он провел долгую бессонную ночь. От тягостных раздумий его плечи сгорбились, а ноги налились свинцом. Но он решил больше не откладывать встречу с Николь. Он должен увидеть ее немедленно.
Ему не давали покоя тревожные мысли, возмущавшие его сердце и душу. Как могла женщина произвести на свет дитя, чтобы потом его убить? Если она не хотела забеременеть, она могла бы обратиться за помощью к знахарке, чтобы та дала ей какое-нибудь зелье, выпив которое она потеряла бы ребенка до того, как он родился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109