когда это требовалось, производили их обмен и в конце концов стали заниматься тем, что обеспечивали их вложение с выгодой для вкладчика, а также ссужали деньгами европейских монархов. В конце концов в христианском мире сложилось стойкое убеждение, что лучше брать деньги взаймы у воинственных монахов Святой Земли, чем у менял и ростовщиков-евреев. Или, того пуще, – хитрых итальянцев.
– Давно здесь отделение ордена? – поинте­ресовался Асгард.
Пристав повернулся к нему:
– Достаточно давно, чтобы творить волю Божию и пользоваться Божиим благословением, брат мой.
Асгард едва удержался, чтобы не фыркнуть. Он не мог не вспомнить себя в этом возрасте: в те времена он до кончиков ногтей был полон такой же набожности. Хотя, будь он проклят, он не припоминал, что был таким же самодовольным.
По узким улочкам города стлался туман. Ас­гард поплотнее запахнул плащ, продолжая раз­мышлять по дороге о том, что случилось за пос­ледние двенадцать лет. Казалось, в возрасте этого малого он знал уже все, но выяснилось, что ничего он не знал. Старый тамплиер брат Роберт был единственным, кто разговаривал с ним, когда Ас­гард изъявил желание вступить в орден. В то вре­мя Асгард был зелен и надменен и не понял, что имел в виду старик, когда сказал ему: «Ты пре­тендуешь на великие свершения, желая стать храмовником, но пока еще тебе неизвестны строгие правила ордена. Ты видишь нас со стороны, хоро­шо одетых, хорошо вооруженных, на добрых ко­нях, но ты не представляешь себе суровых ограни­чений и аскетизма, которых требует служение ордену. Потому что, когда тебе хочется быть на берегу моря, ты оказываешься далеко от него, и наоборот. Когда тебе будет хотеться спать, при­дется бодрствовать, когда ты будешь голоден, придется поститься. Можешь ли ты вынести это во славу Господа и ради спасения своей души?»
Впереди Асгарда пристав трусил рысью на своей лошадке по рыночной площади. За город­скими стенами отсюда можно было видеть осен­ние поля.
– Мы живем не в Эдинбурге, сэр Асгард, – сообщил ему юноша. – Мы разместились за го­родом, там, где есть земля, чтобы выращивать хлеб и овощи, и где можно практиковаться в обра­щении с оружием.
Асгард разглядывал затылок молодого чело­века, прикрытый шлемом.
Обратиться в орден тамплиеров с просьбой быть принятым в его члены было просто: человек для этого должен был верить в правоту святой ка­толической церкви, быть рожденным в законном браке и происходить из семьи рыцарей, а также быть холостым, не состоять в других святых орде­нах, не ведать сомнений, оставаться сильным те­лом и духом и не пользоваться недостойными ме­тодами, дабы получить доступ в орден, например, никого не подкупать.
Все это звучало достаточно просто. Многие юноши, жившие на севере Франции, соответствовали этим требованиям и могли вступить в орден тамплиеров, особенно это касалось младших сыновей в семье, каким был сам Асгард. И, Пресвятой Боже, как он хотел этого! Как мечтал об этом! Ни о чем другом он и не помышлял с двенадцати лет. Тамплиеры в те времена казались ему подоб­ными богам.
И, когда наступил желанный день, Асгард опустился на колени перед братом в своем отделе­нии ордена и принес клятву повиновения магистру ордена в далекой Святой Земле и всем братьям высшего ранга, он поклялся хранить целомудрие, а также соблюдать все обычаи и предписания ор­дена, не иметь собственности, охранять, защищать и расширять Королевство Иерусалимское и ни­когда не допускать, чтобы христиан убивали или несправедливо лишали имущества. Он поклялся также никогда не покидать орден без разрешения. Когда брат Гуго поднял новоиспеченных ры­царей с колен и надел на них белые с красными крестами плащи тамплиеров, поцеловал их и при­ветствовал их в новой жизни, Асгард испытал подлинный восторг, близкий к священному экста­зу. Для него это и впрямь означало новую жизнь! Теперь же он не мог думать о тех временах без глубокой горечи.
Безгрешный, невинный, ничем не запятнан­ный и в столь юном возрасте – о Господи и Пре­святая Дева Мария! Что ему было нужно от этой новой жизни? Сейчас он испытывал жалость к юному дурачку, каким был тогда. Как глупо было с его стороны настолько увлечься своим новым поприщем! «Новая жизнь» для двадцатилетнего человека, даже еще не познавшего женщины, еще не отрастившего бороды, если не считать скудной растительности на щеках, столь хорошо игравшего на арфе и флейте, что его никто не мог в этом пре­взойти, но еще не пролившего в сражении ни капли крови.
И он не знал, как все обернется, когда вместе с другими юными рыцарями вошел в комнату, где все они разделись донага перед братьями, и те дали им по две рубашки, по кафтану с длинными рукавами, по две пары башмаков и штанов и длин­ную верхнюю одежду особого покроя, а также ка­пюшоны, по два плаща, зимний и летний. Зимний был подбит овечьей шерстью. Сверх того им пола­гались кожаный пояс, шапка и шляпа. К этому прилагалось еще по два полотенца, постельное белье, латы, шлем, поножи и белый верхний плащ с красными крестами, меч, копье и щит, по три ножа, один из которых предназначался для еды. Каждый молодой рыцарь получал трех лошадей, в то время как приставам и солдатам полагалось только по одной лошади.
Стоя в холодной и голой комнате казарм отде­ления ордена в Фалэзе под взглядами братьев-тамплиеров, устремленными на него, Асгард по­нимал, что, несмотря на страх и охватившую его дрожь, он станет воином милостью Божией, мона­хом и членом ордена, столь благородно посвятившего себя служению Христу и защите Святого Храма, и что вера его никогда не пошатнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97