Мария не ответила. Она бежала, утопая по колено в снегу. В высоких красных сапожках, с широкой цветастой шалью на плечах, она сама напоминала огромный цветок. Бачана с чувством радости и гордости взирал на этот живой, пробирающийся по снегу цветок, ибо знал, что принадлежит этот цветок ему, только ему, и никому больше.
Мария вдруг нагнулась, обеими руками зачерпнула снег и посыпала им голову.
- Бачана, иди сюда! - позвала она.
Бачана снял полушубок, забросил его в машину и пошел по следу Марии. Ему вдруг захотелось побегать, побарахтаться в снегу. Подойдя к Марии, он подхватил ее, поднял на руки, закружил, потом они вместе повалились, зарылись в снег. Разгоряченные, с забитыми снегом ушами и глазами, они долго кувыркались, пыхтя и смеясь, в снегу. Наконец, выбившись из сил, опрокинулись навзничь и затихли. Мария лежала, широко раскинув руки. Иссиня-черные ее волосы рассыпались по снегу, распахнутая грудь высоко вздымалась. Сейчас она напоминала загнанную охотниками, упавшую на снег лань.
Бачана восхищенно вглядывался в прекрасное лицо Марии, потом, не выдержав, сжал ладонями ее маленькие, похожие на раковины, озябшие уши и припал к ее горячим губам. Теперь они дышали одним дыханием, жили одной жизнью. Долго лежали они, не двигаясь, прислушиваясь к громкому биению своих обезумевших сердец.
- Встань! - сказала вдруг Мария, оттолкнув Бачану.
Бачана поднялся.
- Отвернись!
Бачана повиновался. И когда он вновь повернулся к Марии, он не поверил своим глазам: обнаженная Мария стояла перед ним, словно видение непорочного ангела божественной красоты.
Бачана зажмурился, потом снова открыл глаза. Мария лежала в снегу и, казалось, спала. Он быстро опустился перед ней на колени, подвел руки под ее лопатки, поцеловал в грудь и прошептал:
- Что ты делаешь, глупышка, простудишься!
- Два года я ждала этого дня, дорогой... И вот дождалась... Теперь со мной мое солнце... О какой простуде ты говоришь?.. - И Мария обняла Бачану...
Потом на землю спустилось солнце. Оно прошлось по заснеженному полю Самадло, укрыло теплым белым покрывалом двух Адамовых потомков, прилегло у их изголовья и убаюкивало их, пока сладчайший сон не сомкнул им вежды, а потом возвратилось на праздничный зеркальный небосвод.
...Бачана вскочил, испуганно оглядел сверкавшее под лучами солнца покрытое снегом поле. Они были одни - Мария, Бачана и солнце.
Бачана бросился к машине, взял шубу, бегом вернулся к Марии, закутал ее в шубу и, подхватив на руки, понес к машине.
Спустя минуту они по безлюдной дороге спускались вниз к Тбилиси. Бачана вспомнил стихи, произнесенные Марией во дворе церкви Шавнабада:
Солнце-солнышко родное,
Не скрывайся за горою!
Видишь, зябнет здесь девица,
Ты согрей ее собою!
Поспеши обнять голубку,
Про любовь ей молви слово,
Ждать красавица не станет
Сыщет молодца другого!
Мария сидела на заднем сиденье и плакала. Но это не был плач униженной, оскорбленной женщины. Это было нечто совершенно иное - прощание навеки с чем-то незнакомым, непонятным и непостижимым для Бачаны. Он интуитивно догадывался об этом и потому не старался утешить плачущую Марию.
Мальчик и девочка, с сумками за плечами, возвращавшиеся из Коджорского интерната, застыли на месте, пораженные необычным зрелищем.
- Гляди-ка, Натия! - воскликнул мальчик, показав рукой. На поле Самадло голубым прозрачным пламенем горел снег.
За дверной ручкой Бачана нашел письмо. Редакторское чутье подсказало ему, что письмо анонимное. Он положил письмо в карман, открыл дверь, вошел в комнату, уселся за письменный стол и лишь после этого вскрыл конверт.
Письмо действительно оказалось анонимным, к тому же иллюстрированным порнографическими фотоснимками.
Сотни анонимных писем прошли через руки Бачаны. Но это, которое он сейчас читал, превосходило своей наглостью и пошлостью все, что ему когда-нибудь приходилось встречать в подобных письмах.
"Уважаемый Бачана Акакиевич!
Поздравляю с появлением над вашей дверью красного фонаря. Известная развратница, наставница всех тбилисских проституток, нашла в вашем лице еще одну дойную рогатую корову (увы, бугаем вас не назовешь!). Стоит ли удивляться, что эта женщина - букет венерических заболеваний - столь щедро питает вас своей "любовью"?! Любовь для нее - это тот комбинированный корм, который на животноводческих фермах скармливают коровам с целью получения от них побольше молока. Иссякнет это "молоко", уважаемый Бачана Акакиевич, и тогда будет уже поздно снять красный фонарь, который украшает ваш дом и при свете которого вы сейчас читаете это анонимное, но тем не менее продиктованное искренней жалостью к вам письмо. Берегите свой авторитет!.."
Бачана отложил письмо, вытер со лба холодную испарину. Пока он читал письмо, в ушах у него звучал знакомый, очень знакомый голос. Казалось, письмо было написано женской рукой, но тем не менее Бачана чувствовал, как сильная мужская рука вколачивала в его сознание, словно гвозди, каждое слово этого дикого послания. Вколачивала так глубоко и крепко, что Бачана никогда не смог бы избавиться от них. Но голос!.. Где, когда он его слышал? Господи, дай вспомнить!.. Так и не вспомнив, Бачана стал разглядывать фотографии... Более отвратительные и циничные снимки трудно было представить себе! Вместе с тем... Усомниться в оригинальности снимков значило бы признать гениальность фальсификации. У Бачаны потемнело в глазах, застучало в висках. И когда ему показалось, что наступил конец света, вдруг в кромешной тьме забрезжил луч надежды. На одной из фотографий он увидел... обнаженную Марию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64