- выкрутился заместитель.
Литсотрудник громко захохотал. Секретарь постучал карандашом.
- Позвольте еще вопрос? - взял слово член редколлегии. - Вы сказали, Гиви Давидович, о том, что в свое время сигнализировали в ЦК и Министерство внутренних дел о недостойном поведении Цуладзе. Можете вы объяснить нам, почему эти инстанции не реагировали на ваши сигналы?
- Это было при старом руководстве... Многих из них уже нет на прежних постах, а других вообще нет в живых...
- А почему вы не сообщили новому руководству?
- К чему этот вопрос? - спросил с вызовом заместитель.
- А вот к чему, дорогой мой: если руководству от вас было известно обо всем и оно все же не среагировало, это в какой-то мере может облегчить нашу общую вину. Вот и все! - ответил член редколлегии.
- Никакой ответственности я за собой не чувствую и ни в какой поблажке не нуждаюсь! - отрезал холодно заместитель.
Прения продолжались. Все в один голос выразили глубокое сожаление по поводу случившегося и так же единодушно потребовали исключения Цуладзе из рядов партии.
Настала очередь Бачаны. Он встал и заговорил очень спокойно, но надтреснутым голосом:
- Друзья мои, почти все здесь сказанное - правда. Шота Цуладзе - мой друг молодости... Мы вместе учились в университете, вместе гуляли по Ваке и Верэ... Он всегда был отличным товарищем, любящим отцом своих детей и хорошим сыном своих родителей... Я пригласил его в редакцию не по дружбе, а из-за его острого ума и недюжинного таланта журналиста... Но, видно, у меня не хватило ни опыта, ни способности, ни авторитета повлиять на него, проследить за его поступками и поведением... Говоря откровенно, то, что произошло с Цуладзе, я расцениваю как психическую аномалию... Я не собираюсь уклоняться от ответственности. Я согласен с моим заместителем вся ответственность должна лечь на меня, и я готов к этому...
Бачана сел и попросил воды...
...Боль возникла в правом плече... Затем она поползла к груди и застряла где-то под левым соском. Потом будто чья-то мозолистая рука проникла в грудь и стала выжимать сердце, словно виноградную гроздь. Выжимала медленно, старательно: раз-два, два-три, три-четыре... Наконец, когда в выжатом сердце не осталось ни кровинки, та же рука равнодушно отшвырнула его...
18
В тот день к отцу Иораму пришел посетитель. Их беседа была короткой, туманной и страшной.
- Батюшка, - сказал посетитель после первых слов приветствия, - ваши друзья, спасшие в ту ночь вам жизнь, будут очень рады, если вы забудете их фамилии и имена!
Посетитель сидел спиной к Бачане, и гот не мог видеть выражения его лица. Но по выражению лица отца Иорама Бачана понял, что пришелец человек преступный.
- Забыть и крест? - спросил отец Иорам.
- А также адрес!
- Но адрес известен "Скорой помощи", - сказал побледневший священник.
- "Скорая помощь" вас подобрала на улице, а звонили туда из автомата.
- Значит, все было предусмотрено и рассчитано?
- Да.
- А крест? - повторил отец Иорам.
- Не знаю, о каком кресте идет речь.
- Знаете!
- Я знаю только то, о чем говорю вам!
- По-вашему, мир крыт соломой? - горько улыбнулся священник.
- Черепицей, батюшка, марсельской черепицей! - поправил его посетитель.
- За сколько вы купили крест у того подлеца? - Голос у отца Иорама задрожал.
- Говорю вам откровенно: ваши слова о каком-то кресте мне абсолютно непонятны. Если это один из симптомов болезни, я не в силах оказать вам помощь. Если же вам нужен крест или, наоборот, вы желаете продать его, скажите об этом прямо, и я помогу вам. Не стесняйтесь, мы денег никогда не считаем...
- Кто это - мы? - спросил отец Иорам.
- Мы! - коротко ответил посетитель.
- А кто вы сами?
- Я посредник...
- Я не желаю говорить с вами!
- И я также...
- В таком случае до свидания...
- Не вижу пользы в нашей повторной встрече, поэтому прощаюсь с вами... - Посетитель встал.
- Запугиваете меня? - спросил отец Иорам, по голосу которого чувствовалось, что он уже запуган.
- Нет, предупреждаем!
Бачана до сих пор молча прислушивался к этому странному, совершенно для него непонятному диалогу, но последние слова незнакомца вывели его из терпения.
- Молодой человек, подойдите, пожалуйста, сюда! - попросил он. Бачану вовсе не привлекал разговор с этим нахалом, но ему очень хотелось запомнить его лицо. Незнакомец медленно повернулся к Бачане и спросил с притворной вежливостью, в которой сквозила нескрываемая ирония:
- Вы обращаетесь ко мне?
Бачана содрогнулся. У незнакомца не было лица! Как будто все было на своих местах - глаза, уши, нос, губы, подбородок... И тем не менее человек этот был безликим, его черты не выражали ничего, ни одного чувства, ни одного движения души и мысли. Бачана понял, что запомнить такого человека невозможно, что такие люди сами разыщут всех, кто им нужен, кто их интересует. Поняв это, Бачана зажмурился и постарался воссоздать в памяти образ этого необычного посетителя, но напрасно - облик незнакомца растворился как видение.
Когда Бачана вновь открыл глаза, человека в палате не было.
- Кто это? - спросил Бачана онемевшего священника. - Впервые вижу у человека такое невыразительное лицо!
- Это не человек. Это сатана...
Инфаркт, уложивший отца Иорама в больницу, был вторым по счету. И да не подумает уважаемый читатель, что сей тяжелый недуг поражал настоятеля Ортачальской церкви во время чтения бессмертного "Декамерона" или описания пира во дворце Валтасара, сохраненного для потомков пророком Даниилом.
Отец Иорам стал жертвой совершенно неожиданного для него случая.
В 1970 году в Париже в возрасте 90 лет скончался находившийся в эмиграции грузинский князь Саурмаг Амиреджиби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64