Оглянись, есть тут твои сверстники?
- Я зашел поесть, - спокойно ответил Бачана.
- Знаю я, зачем ты пожаловал! На вот, возьми, выпей и марш домой! Дуту протянул Бачане стакан вина и ножку вареной курицы. Бачана подошел к столу, взял из рук Дуту стакан и мясо и положил их на стол.
- Я не пью.
- Ну так уходи!
- Не твое это дело - уходить мне или нет! - Щеки у Бачаны зарделись. Дуту протянул было руку, чтобы схватить его за ухо, но Бачана быстро отстранился, и рука Дуту повисла в воздухе. - Ты пьян, Центерадзе! бросил Бачана в лицо милиционеру и пошел к выходу.
- Чей это щенок? - спросил опешивший Дуту.
- Это внук Ломкацы Рамишвили! - ответил сидевший рядом с ним Ушанги Каландадзе. Дуту закусил губу. - Манучара Киквадзе, за ликвидацию которого твой начальник получил орден, кажись, убил он... Так что оставь его в покое... - шепнул ему на ухо Каландадзе.
- Неправда, - процедил Дуту сквозь зубы. - Я сам участвовал в той операции! - Лицо Центерадзе побагровело. - Змееныш он и сын троцкиста!
- Да в чем мальчик провинился перед тобой? Ну пришел в столовую, даже не ел ничего, идет своей дорогой... Нельзя же так, Дуту... Сходить с ума из-за бабы... - сказал недовольно Афанасий Лория.
- Кто баба, сукин ты сын?! Не баба, а богиня! Стань перед ней на колени и молись! - Дуту хлопнул Афанасия своей медвежьей лапой по плечу.
Афанасий покачнулся. В столовой наступила напряженная тишина.
- Дутуйя, по облигации ты выиграл Тамару, что ли? Отпусти девушку, дай и нам полюбоваться ею! - постарался разрядить обстановку Мамука Яшвили.
- Сегодня прощаю тебе болтовню, а с завтрашнего дня чтоб ноги твоей не было в этой столовой! - пригрозил ему Центерадзе.
- Шел бы в армию, коли ты такой герой! - ответил со смехом Мамука. Может, отвадишь от нас Гитлера!
- А кто наведет здесь порядок? Кто присмотрит за дезертирами вроде тебя?
- Это я дезертир?! Килограммовый осколок до сих пор у меня в груди торчит! - Мамука распахнул сорочку. - И ты меня называешь дезертиром?! Это ты собрался наводить здесь порядок?! Первый бездельник и дезертир?! Мамука схватил со стола бутылку и пошел на Центерадзе. Тот вытащил наган.
Бачана покинул столовую.
Прошло всего три месяца со дня появления Тамары в столовой, и по селу поползли сплетни. Словно весенние ласточки, они облетели каждый двор и дом. Всюду - на чайных плантациях, в полях, виноградниках, садах, огородах, на базаре, в конторе, бане, парикмахерской, библиотеке - только и было шушуканья и пересудов, что о молодой официантке.
- Слышь, а третьего дня Мамука Яшвили и Дутуйя Центерадзе из-за этой чертовой девчонки чуть было не зарезали, оказывается, в столовой друг друга...
- Говорят, Дутуйя-бездельник избил жену и отправил ее в Мелекедури, к папаше...
- Нашел же ведьму Ласайя, будь он неладен! Говорят, брюхата она от него... Вишь, раздобрела как...
- Не от него, а от того же Дутуйи-милиционера...
- Она, оказывается, и Мамуке Яшвили строила глазки, да жена его Дареджан задала ей трепку!..
- Что Гитлер - что эта девка! Переполошила все село!..
- Неужто свет клином сошелся на этой потаскушке?..
- Видать, сошелся! Говорят, Торнике Кинцурашвили с ножом полез на Ардалиона Гваладзе...
- А куда смотрит Дутуйя-милиционер?
- Дутуйя сам ходит в первых ее любовниках!
- Что Дутуйя, она и тому парню вскружила голову!
- Какому еще парню?
- Внуку Ломкацы Рамишвили, Бачане... Только за это следовало посадить ее - за попытку растления малолетнего... Третьего дня видел я его у столовой - глаза у парня, как у сумасшедшего...
Тамара квартировала у Зосима Хинтибидзе. Она занимала крохотную крайнюю комнатку с окном на проселочную дорогу.
Село спало. Бачана тихо постучал пальцем в окно. Спустя минуту в окне показалось испуганное лицо Тамары. При виде Бачаны в глазах девушки мелькнул укор. Закусив губу, она всплеснула руками, потом осторожно приоткрыла окно и шепотом спросила смутившегося Бачану:
- И ты, парень?
- Впусти на минутку? - взмолился Бачана.
- Тебя еще не хватало на мою голову, да? - У Тамары задрожал голос.
- Впусти! - повторил Бачана.
- Не вмешивайся в эти грязные дела, Бачана! Иди домой! Что вам от меня нужно? Зачем вы позорите меня? В чем я виновата перед вами? Хватит... Оставьте меня в покое... - Тамара заплакала.
Бачана перелез в комнату через окно, обошел Тамару и подсел к столу. Девушка зажгла коптилку и тоже уселась напротив Бачаны.
- Что тебе нужно? - спросила она жалобно.
Бачана молчал.
- Зачем ты пришел?
- Это правда, о чем говорят на селе? - спросил Бачана, дрожащей рукой снимая нагар с коптилки.
- А о чем говорят? - вздохнула Тамара.
- О разном... О нехороших вещах...
- И ты веришь?
Бачана пожал плечами.
- Я пришел за тем, чтобы...
- Чтобы?..
- Я пришел за тем, чтобы...
- Не договаривай!.. Одного тебя я считаю чистым во всем селе! Не говори ничего!
Бачана проглотил слезу и вдруг выпалил:
- Одевайся!
- Что?!
- Оденься и пойдем со мной!
- Куда?..
- Не знаю...
- Куда же я пойду?
- Ты должна уйти из села!
- Уйти опозоренной?
- Должна уйти! Все они видят в тебе только женщину, а я...
- А ты?..
- Говорю тебе, одевайся! Собери одежду, что еще там у тебя, и пошли! - голос Бачаны прозвучал так звонко и убедительно, что он сам не узнал его.
Тамара вскочила, быстро вытащила из-под кровати чемодан и стала без разбора запихивать туда свои пожитки. А Бачана вышел на балкон и забарабанил в дверь Зосима.
- Кто там? - раздался сонный голос Зосима.
- Это я, Бачана, внук Ломкацы Рамишвили.
- Ошибся дверью, парень!
- Нет, дядя Зосим, не ошибся. Выйдите, пожалуйста, ты и тетя Маро!
- Если ты пьян, ступай домой! - рассердился Зосим.
- Да нет, не пьян я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64