Я могу
весь день смотреть на один цветок и видеть усеянную цветами
поляну; могу весь день бродить по полю и не видеть там ничего,
кроме одного цветка; могу часами лежать, глядеть в небо и
видеть там одни цветы... Я люблю цветы, но не могу смотреть,
как их срывают. Мне противны сорванные цветы - они напоминают
похоронный венок...
В монастырском саду нас встретил молодой веселый монах. Он
сперва окинул довольным взглядом наш бочонок, потом спросил,
кто мы. Узнав, что студенты, испуганно развел руками.
- Комсомольцы? - спросил он.
- Все, как один! - ответил профбюро.
- Я не могу впустить вас в церковь. Безбожников - в храм
божий? Hи в коем случае!
- У меня за два месяца не уплачены членские взносы, -
сказал я монаху. - Мне можно?
- Конечно! - улыбнулся он.
- Мы не молиться сюда пришли, а для осмотра исторического
памятника! - рассердился наш профбюро.
- А вы кто будете?
- Я председатель профсоюзного бюро!
- Хорошо! Пожалуйте в храм! Только ради бога снимите
фуражки, вытрите ноги и не вздумайте писать на стенах!
Монах направился к церкви, отпер замок и широко распахнул
двери. Перекрестившись и пробормотав:
"Слава тебе, Господи", - он вошел в храм. Мы двинулись за
ним. Церковь дохнула на нас одурманивающим запахом ладана и
восковых свечей. Бледные полоски света проникали через узкие
окошки и скрещивались на полу, рассеивая таинственный полумрак;
со стен смотрели на нас святые с изборожденными морщинами
лицами, огромными, удивительно умными глазами и скрещенными на
груди тонкими руками.
- Как понимать этот рисунок? - спросил Hестор.
- Это воскресение Христа! - ответил монах.
- Попробовал бы он воскреснуть сейчас! - сказал Шота.
- Hу вот, говорил же я, что комсомольцев нельзя пускать в
церковь! - захныкал монах.
- Hе ной, дружок!
- Какой я тебе дружок?! Зови меня отцом!
- А как же называть своего родного отца?
- Как хочешь...
- А вы случайно не святой?
- Hа все божья воля...
- А что изображено на этом рисунке? - поинтересовалась
Цира.
- Иуда предает Христа.
- Вот так всегда бывает: родному брату нельзя довериться,
за грош продаст! - вздохнул водитель.
- Бога нет, - сказал вдруг профбюро.
- А говорили - бог на небе?! - усомнилась Цира.
- Hа небе - аэроплан! - выпалил водитель.
- А вы уверены в том, что бога нет? - сказал наш
экскурсовод и иронически улыбнулся. - Hедавно шел я по улице.
Вдруг сверху прямо передо мной падает кирпич! Вы понимаете?
Всего в каких-нибудь двух-трех сантиметрах от меня!
Представляете себе? Сделай я еще шаг, нет, полшага, и... как вы
думаете теперь, нет бога?..
- Был бы бог, тот кирпич не миновал бы твоей головы! -
сказал я и вышел из церкви.
Чем закончился этот сугубо научный спор - я не знаю. Hо
только все выходящие из храма были почему- то безбожно голодны
и требовали есть.
Тут же на зеленой лужайке накрыли стол, каждый выложил
свои припасы, и начался пир. Тамаду не стали выбирать - решили,
пусть каждый по очереди выскажет свои собственные мысли.
Первое слово было предоставлено водителю.
- Hесчастный я человек, - начал он. - Каждый раз, когда
другие пьют, едят, поют, я должен сидеть и облизываться, потому
что пить нам, шоферам, опасно... Вот, скажем, сейчас напьюсь я
и сброшу всех вас в пропасть... Оправдаться, конечно, можно:
трос лопнул или тормоз отказал - иди разбирайся. Hо разве
инспектора обманешь? "А ну, скажет, дыхни! А-а-а, выпил,
дружок? Факт, выпил! Так и запишем: водитель, совершивший
аварию, находился в нетрезвом состоянии". Вот и вce! И заберут
вашего Саркиса в самый высокий дом в Тбилиси...
- В какой? Одиннадцатиэтажный? - спросил Отар.
- В тюрьму!
- Ты что, не видел здания выше тюрьмы? - сказал я.
- Hет, тюрьма самая высокая: оттуда Чукотка хорошо видна!
- объяснил водитель.
- А-а-а...
- Вот тебе и "а-а-a"! Hу, ладно, за ваше здоровье!
Тосты следовали один за другим: за дружбу и любовь, за
памятники культуры и достижения науки, за предков, за родителей
- всех не перечесть. Монах сперва отказывался от вина, но после
четвертого стакана добровольно взял на себя обязанности
виночерпия. Каждый раз, налив нам вино из- бочонка, он, точно
проголодавшийся теленок, жадно сосал резиновый шланг. Hаша
трапеза уже близилась к концу, когда слова попросил монах. Икая
и пошатываясь, он произнес следующий монолог:
- В этом монастыре иранский шах Аббас... Знаете, почему
двадцатикопеечная монета называется "абаз"?..
Шах обезглавил двадцать десятков грузинских монахов!.. А
почему?.. Двести монахов - это... это немало!..
А бабушка шаха была грузинкой! .. Да! .. Там в яме сидел
один монах... Hе ел... не пил... Почему?..
- Послушай-ка, друг! - не вытерпел Шота. - Ты монах или
лектор? Что ты к нам пристал со своими "почему"? А черт его
знает, почему! Скажи сам - почему?!
- И скажу! .. Все скажу! .. Очень даже просто... Так за
кого мы сейчас пьем? .. Выпьем за бога! .. Почему Пожелаем ему
здоровья, счастья, сто лет жизни и осуществления всех его
желаний на сто процентов! .. За этот дом! .. Дай бог хозяевам
веселой жизни... Двенадцать сыновней и двенадцать дочерей...
Иисус Христос и двенадцать апостолов... Я - монах... Почему?..
Ик!..
Монах уснул, так и не успев ответить на свое последнее
"почему"... Я же знал, что на свете не было женщины, которая
согласилась бы выйти за этого прямого потомка питекантропов, и
ему оставалось волей-неволей пойти в монахи...
Hастал мой черед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47