– Ты про кого?
– Про того глупого аскера. Во-о-он там, видите? – он показал головой и захлопнул журнал.
Пархоменко, как всегда, внизу. Он проверяет систему. О чем он думает? Да и Джакели, разве он сказал правду? А ведь каждый из них думает о чем-то своем, сокровенном. Сидят целыми днями на вышке, с биноклем в руках, смотрят, смотрят туда, в ту сторону… Каждая собака, каждая курица, каждое дерево им напоминает родной край, родной дом… Потому они и грустят. Я понимаю Щербину.
Да, трудно писать о границе, потому что легче отрыть десять артезианских колодцев, чем докопаться до души этих молодых славных ребят…
В углу площадки загорелась зеленая лампочка. Джакели снял телефонную трубку.
– Товарищ лейтенант, вас просит майор.
– Слушаю, товарищ майор!
– Лейтенант, сюда прибыла группа экскурсантов с завода. Прошу вас, займитесь ими, мне некогда.
– Иду.
– Спасибо. Они здесь, во дворе заставы. – Чхартишвили положил трубку.
– Готовьтесь, ребята, сейчас приведу к вам экскурсантов! – предупредил я Щербину и Джакели.
– Делать им нечего… Надоели! – проворчал Щербина. Я спустился по лесенке и поспешил на заставу.
Во дворе ждали человек десять экскурсантов. Один из мужчин был, безусловно, директор. Полная дама, опиравшаяся на руку директора, о чем-то шепталась со стоявшим тут же мальчиком. Другая – помоложе – блондинка, вооруженная двумя фотоаппаратами и блокнотом, с интересом озиралась вокруг. Как только я подошел и поздоровался с гостями, она по очереди из обоих аппаратов сфотографировала меня. Экскурсанты, протягивая мне руку, называли свои имена, и лишь директор представился официально – по фамилии.
– Уважаемая, аппараты и блокнот придется оставить здесь, – обратился я к блондинке.
Она тотчас же положила свое снаряжение на траву, но скрыть беспокойства не смогла.
– Не волнуйтесь, – успокоил я ее, – не пропадет.
– Что вы, я не потому… Как бы они не отсырели на земле…
– Будьте спокойны!
Я пригласил экскурсантов следовать за мной. Подойдя к линии границы, я приступил к исполнению обязанностей экскурсовода:
– История нашей заставы начинается со дня ее основания. Застава является передовой. Многие наши пограничники отличились при охране Государственной границы. С сорок первого по нынешний год здесь задержано 248 нарушителей, в том числе 86 особо опасных агентов иностранных разведок.
– Что же этим господам нужно? – строго спросил директор. – Чтоб им провалиться! – воскликнула директорша.
– Линия границы, – продолжал я, – проходит по такой-то параллели, по такому-то меридиану. В результате, как видите, один брат, можно сказать, живет по эту, а другой – по ту сторону границы.
– Неужели они не жаждут видеть друг друга? – спросил кто-то.
– Еще как!
– И не хотят перейти к нам?
– Очень даже хотят. Но мы не разрешаем.
– И напрасно! – произнес назидательно директор. – Пусть переходят. Слава богу, найдется чем их кормить и поить!
– Знаете, этак самим здесь места не хватит, – ответил я, – придется нам перебираться туда, к ним.
– Вы, товарищ, не шутите! – обиделся директор.
– А кстати, – вмешалась блондинка, – если, скажем, с этого места сбежит человек туда, вы сумеете догнать его?
– Сумеем.
– Ну, а если не сумеете?
– Застрелим!
– Но ведь он будет уже на чужой территории? У вас есть такое право?
– Такого права у нас нет, и все же будем стрелять.
– А если по морю?
– Что – по морю?
– Если, скажем, войдет человек в море и поплывет туда, как скоро он доберется до них?
– Это смотря какой он пловец. Можно добраться и за пять минут.
– А как вы его задержите? – Будем стрелять!
– А если он сбежит ночью?
– Уважаемая, если вам так хочется туда, нет необходимости бежать и плыть под пулями. Купите сторублевую путевку и езжайте себе на здоровье.
– Что вы, что вы! – вскрикнула блондинка. – С какой стати мне ехать туда?.. Я… мне… у меня вполне приличный оклад и вообще…
Мы направились к вышке. По дороге встретились с Пархоменко, он с трудом удерживал Акбара, огромную овчарку, занявшую место погибшей Танго.
– Ну как, ладишь с Акбаром? – спросил я.
– Да ничего, привыкает. Сегодня еще ни разу не кусал, – улыбнулся Пархоменко.
– Можно положить ему руку в рот? – спросил директорский сынок, подходя к овчарке.
– Положить-то можно, только вряд ли сумеешь вынуть! – ответил Пархоменко.
Побледневшая директорша за ухо оттащила умное дитя. Подошли к вышке.
– Джакели! – крикнул я. – Откинь крышку люка. Поднимайтесь, пожалуйста, по трое, – обратился я к экскурсантам.
Первыми поднялись директор, его супруга с сыном и блондинка. Поднялся и я.
– Товарищ лейтенант!..
– Вольно, Джакели… Дайте товарищам бинокль и объясните, что и как!
– Перед вами, направо, видна мечеть с минаретом, – начал Джакели. – Час тому назад на нем стоял молла, молился…
– Как же он туда взбирается? – удивилась директорша.
– По лестнице, – объяснил Джакели.
– Да, на такой высоте невольно поверишь в бога, – вздохнула блондинка.
– Между прочим, чем выше поднимается человек, тем меньше он верит в бога, – ответил Джакели.
– Да?
– Точно! Вот, например, Пархоменко: он ходит по земле и потому молится вместе с моллой… А мы с Щербиной стоим на вышке, и потому нам напл… начихать на моллу!
– Правильно! – подтвердил Щербина.
– А что, разве молла молится и в нашу сторону? – спросила директорша.
– Конечно!
– А он имеет такое право? – спросил директор. Щербина и Джакели удивленно посмотрели на меня. Я подмигнул им.
– Такого права он, разумеется, не имеет, но все же молится, – ответил Джакели.
– Какие же меры мы принимаем? – возмутился директор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56