Невыносимо видеть его таким! Каро жаждала прогнать зловещие тени!– Я хочу помочь, – повторила она.Он стиснул кулаки, явно пытаясь взять себя в руки.– Ты ничего не сможешь сделать. А что, если сможет?Каро молча сидела, борясь с обуревавшими ее чувствами: желанием, сочувствием, отчаянной потребностью утешить его.Потом медленно поднялась и подошла к нему, зная, что сделает все на свете, лишь бы прогнать мрак, застлавший его глаза. Протянув руку, она положила ладонь на пылавшую жаром щеку Макса.– Каро… – резко предупредил он. Теперь он смотрел на нее с мольбой и отчаянным голодом, до боли сжимая ее плечи, и все же сдерживался из последних сил. Он боролся с собой.Он разжал руки, скользнул ладонями по ее шее, затылку… пальцы почти грубо погрузились в шелковистые локоны. Глядя в ее запрокинутое, освещенное лунным светом лицо, Макс боролся с поистине дикарскими, примитивными инстинктами. Он страстно хотел и добивался одного – взять то, что предлагала Каро, и все же не доверял себе: сейчас он чересчур уязвим, чересчур открыт. Если он позволит своим губам изведать вкус ее рта, значит, не остановится, пока не войдет в ее лоно и не останется там до тех пор, пока они оба не достигнут экстаза. Он подхватит ее на руки, отнесет в каюту, где остаток ночи будет тешить свое плотское желание.Макс стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Если капитуляция Каро – все, что ему нужно, значит, его ждет победа. Он распознал в ее глазах блеск желания, безошибочное стремление изведать его ласки. Она принадлежит ему, и он возьмет ее!Но он хотел большего, чем простое обольщение. Большего, чем ее участие. Он хотел страсти, полной и беззаветной. Не только утешения, как в тот раз, когда она пыталась исцелить его.И поэтому нечеловеческим усилием воли противился порыву взять ее прямо сейчас.– Тебе пора идти, – сухо процедил он и схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя.Смущенная, Каро продолжала смотреть на него во все глаза. Макс поспешно отошел.– Мне твое утешение ни к чему, милая, – хмуро пробормотал он. – Я в нем не нуждаюсь.Про себя Каро подумала, что последнее утверждение весьма спорно, но промолчала, разрываемая одновременно злостью и унижением. Как он мог двумя небрежными словами отделаться от нее! Но она не собирается стоять здесь и спорить с ним!– Прекрасно. Оставляю вас в вашем же блистательно остроумном обществе.Гордо выпрямившись, она повернулась и направилась к трапу через всю палубу. К тому времени, как Каро одолела темный коридор и добралась до своей каюты, ее трясло от ярости к себе самой! Она снова фактически вешалась Максу на шею! Опять! И на этот раз он отверг ее в самых недвусмысленных выражениях!Каро бросилась на койку лицом вниз, проклиная и его, и себя, бешено колотя кулаками подушку. Как она могла вести себя подобно безмозглой дурочке?Она рада, рада, что Максу ни к чему ее утешение! Рада, что не сделала той же идиотской ошибки, что и год назад! Не отдала ему свое тело в попытке исцелить душу! Следовало усвоить урок в первый раз!Но отныне она грубо раздавит все мягкие женственные чувства, которые когда-либо испытывала к Максу. Каждую унцию сострадания. Каждый намек на желание. Каждую частичку сладострастия.Безжалостно.Она во что бы то ни стало победит свое проклятое влечение к нему.Макс стоял у поручня в сверкающем свете солнца, вспоминая несчастную встречу с Каро прошлой ночью. Несмотря на резкость, с которой он прогнал ее вчера, его намерения по крайней мере были благородны. Было бы нечестно воспользоваться ее сочувствием к раненым созданиям. Он хотел ее больше, чем следующий глоток воздуха, – только не на этих условиях.Кроме того, он не желал, чтобы она старалась проникнуть в его тайны. Не желал, чтобы она знала, сколько ночей он просыпался в холодном поту, борясь с когтистой лапой, сжимавшей горло и не дававшей дышать, дрожа от воспоминаний о гибели Филиппа. А прошлой ночью Макс, к сожалению, сказал слишком много. Открыл свою душу.И все же вкус нежности Каро изгнал, хоть и ненадолго, ледяной озноб, завладевший им. И это не впервые. С той ночи любви в развалинах он ощущал между ними невидимую связь. Она была его ангелом-хранителем, любящим духом, который стоял за его плечом, заботился, защищал и спасал.Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы.Он всегда представлял ее прекрасный образ и долго мечтал перед сном…В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.Возможно, он до сих пор немного безумен, если не может забыть случившееся в сражении при Талавере. Не может простить себя.Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя?Макс задумчиво смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Если бы не он, Филипп вообще не пошел бы в армию. Филипп Херст был наследником графского титула, а старшие сыновья аристократов не должны становиться пушечным мясом. Но он без всяких уговоров последовал за Максом.Тогда они оба были такими наивными идеалистами! Отплыли на Пиренейский полуостров, смеясь и споря, кто больше прикончит лягушатников! К сожалению, оба довольно скоро познали страшную реальность войны.Макс стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог заставить себя обнажить свою скорбь, свою вину. Даже перед Каро. Но зато мог бы более мягко попрощаться с ней вчера ночью. Потому что страстно нуждался в ее утешении. Хотел его. В каждом ее прикосновении было нечто необычайно целительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102