Осадив коня, Адам оглядывал с высоты свои владения. Мили и мили колышимой ветром зеленой травы. Тут достанет корма не только его табуну, но и лошадям соплеменников-абсароков — отныне будущая зима не страшна. К процветанию привели годы неустанного труда, нынешнее благополучие и высокий доход не с неба свалились. Мало-помалу его скакуны входят в славу на беговых дорожках и здесь, и в Европе. Если напор алчных скотоводов, обсевших границы его владений, не перерастет в открытую войну, Адам со временем так округлит свои капиталы, что им с Люси останется только наслаждаться мирными радостями прочно обеспеченной жизни.
Долгая верховая прогулка в должной степени утомляла молодого человека и выветривала беспокойное томление по дочери английского лорда: навязчивые сладостные кошмары начинали казаться забавным и никчемным вздором. Спору нет, Флора Бонхэм — сущий дьявол в делах любви, да и вообще роскошная и во всех отношениях желанная особа, но… Но лучше поскорее выкинуть ее из памяти. Осложнять чем бы то ни было жизнь, только-только вошедшую в размеренную и счастливую колею… Нет, нет, только не это!
Поскольку разлившиеся по весне реки вынуждали отложить экспедицию, у Джорджа Бонхэма оказалось более чем достаточно времени, чтобы выполнить свое обещание и посетить ранчо Адама Серра на севере штата. Погода благоприятствовала путешествию, и они были на месте днем раньше, чем намеревались. За что и были наказаны — хозяин отсутствовал. По словам вышедшего к ним дворецкого, конокрады недавно едва не ополовинили восточный табун, и его милость изволил пуститься в погоню за негодяями. Впрочем, экономка миссис 0'Брайен с густым ирландским акцентом заверила посетителей, что хозяин скоро вернется, а пока дорогие гости могут устраиваться как дома.
Усадьба Адама живописно располагалась в бору на не слишком высоком, но довольно крутобоком холме. Перед домом струила свои воды небольшая речушка, один из многочисленных притоков Масселшелла. К западу был разбит обширный сад, радующий взгляд первой зеленью. Большая зимняя оранжерея соединялась с комнатами теплым ходом. Сам особняк, сложенный из местных валунов, весь в башенках, впечатлял размерами. Затененная высокими соснами замшелая черепичная кровля, многочисленные террасы и веранды, по бокам две основательные башни с винтовыми лестницами и бойницами… Словом, типичное французское дворянское гнездо в стиле средневекового замка с характерными легкомысленными прибавками в духе последних блистательных Людовиков. И все это каким-то чудом перенесено в монтанскую глухомань.
Гостям немедленно сервировали чай в большой гостиной, способной вместить до полусотни гостей. Не прошло и пяти минут, как в дверях появилась миловидная кроха, вся в желтом муслине. За собой она тянула упиравшуюся молоденькую няню. Девчушка с откровенным детским любопытством вытаращила темные глазищи на новых людей, затем одарила их в высшей степени светской улыбкой.
— Меня зовут Люси, — сказала она. Потом, вьгсоко подняв за золотые кудри большую тряпичную куклу с фарфоровым личиком, Люси представила и ее: — Малышка Ди-Ди. А нашего папы нет дома.
Девочка говорила по-английски с едва заметным французским акцентом.
Няня, явно смущенная самовольством подопечной, пыталась увести ее прочь. Однако девочка вырвалась, пробежала по ковру к центру просторной комнаты и остановилась возле чайного столика.
— Вы мне позволите взять вот это? — сказала она, указывая пухлым пальчиком на кремовое пирожное с клубникой.
Флора сразу выполнила ее просьбу, тем самым мгновенно заслужив дружбу девочки. В ответ на приглашение присоединиться к чаепитию Люси расцвела довольной проказливой улыбкой.
Сходство с отцом бросалось в глаза — тот же лукавый излом улыбки, те же чарующе прекрасные темные глаза в рамке длинных густых ресниц, та же простодушная интонация речи.
Люси проворно взобралась на кресло в стиле Людовика Пятнадцатого, обтянутое кораллового цвета атласом, и села в нем словно карликовая дама — спина прямая, головка с достоинством вздернута. Разве что торчащие из-под длинного платьица ножки в мягких туфельках свешивались совсем не по-взрослому: до пола им еще расти и расти!
Глазами девочка поедала гостей с тем же аппетитом, с каким она принялась уписывать сладости. Оно и понятно: на отдаленном ранчо всякое новое лицо — великое событие.
Когда Люси принялась болтать, Флора удивилась обширности ее словарного запаса. Впрочем, не составило труда догадаться, откуда малышка нахваталась недетских слов: тесное общение с прислугой и работниками нет-нет да и выдавало себя — или неправильным произношением, или просторечным оборотом. Вот и сейчас в дверях гостиной то и дело показывались обеспокоенные лица любящих нянек и мамок: как бы их милашка чем-либо не осрамилась перед высокородными гостями!
— Мне почти четыре года, — заявила Люси в ответ на вопрос о возрасте и показала соответству-ющее число перепачканных кремом пальчиков. После этого она огорошила собеседников встречным вопросом: — А вам сколько лет?
Узнав их возраст, девочка занялась философией вслух:
— По-моему, бабушке и маман примерно столько же. Только маман здесь нет. Она уехала к бабушке, во Францию. Это потому, что она терпеть не может грязи. Так папа сказал. У нас на улицах нет этих… ну, дродуаров. А я грязи не боюсь. У меня есть любимая лошадка. Ее зовут Птичка. А дродуаров я никогда не видела. А вы?
— В городе, где я жила, — сказала Флора, — было много-много тротуаров. Но я и сельскую местность люблю. А какого цвета твоя лошадка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141