— Вы ни в чем не виноваты, — сказала она. — Все знают, что Дермотт и Лонсдейл давно враждовали, еще со школы. Скажи ей, Джо, — она ни в чем не виновата.— Это не первый его поединок; мисс Изабелла. Он опытный дуэлянт.— Вот видите! — настаивала Молли. — Вы совершенно невиновны.— Я даже не смогу его увидеть до того, как… — Содрогаясь от рыданий, Изабелла не могла себе представить, что такой сильный и полный жизни мужчина может оказаться перед лицом смерти. А может, он уже умер… Ужаснувшись, она с рыданиями прильнула к Молли.— Ну-ну, дорогая, — уговаривала ее Молли. — Сядьте, выпейте немного вина — это успокоит ваши нервы. Мы постараемся как следует все разузнать. — Встав, она потянула за собой Изабеллу.Оцепенев от горя, Изабелла покорно поднялась и дала усадить себя в кресло, после чего Молли вытерла слезы с ее лица. Когда Изабелле подали бокал вина, она выпила его залпом, не чувствуя вкуса.Если с ней заговаривали, она отвечала, но при этом даже не пыталась вслушаться в то, о чем говорили между собой Молли и Джо. Ей все мерещился Дермотт на смертном одре.А она даже не может к нему поехать, так как не знает, где он.Потому что он не хочет, чтобы она об этом знала.— Я не могу здесь больше оставаться, — заявила Изабелла, неожиданно почувствовав отчаянное необъяснимое желание поскорее бежать из Лондона. — Я отправляюсь в деревню.Молли посмотрела на Джо, потом перевела взгляд на Изабеллу.— Что ж, я рада.Поднявшись на ноги, Изабелла решительно, как солдат на параде, расправила плечи.— Я еду прямо сейчас.— Может быть, вы… — начала Молли, но, увидев, какая мука написана на лице Изабеллы, не договорила. — Я велю служанкам упаковать вашу одежду.— Не надо! — резко возразила Изабелла. — Я ничего с собой не беру. — Она не хотела, чтобы что-то напоминало ей о Дермотте — о том, как он выглядел, когда она примеряла у Молли черное кружевное платье, или о том, как он снял с нее белое платье в Батерст-Хаусе. Или о том, как пахнут его волосы или его одеколон, ароматом которых насквозь пропиталась вся ее одежда. — Джо, будьте добры вызвать мой экипаж, — приказала она. Если она сделает вид, что никогда не знала Дермотта, если выбросит из памяти воспоминания о проведенных с ним днях, если расстанется с теми людьми и местами, что напоминают ей о. его красоте и нежности, то, возможно, со временем свыкнется с этой невыносимой болью. Или но крайней мере скроет от мира свои страдания.
Направляясь к югу, Дермотт тоже испытывал невыносимую боль, только совершенно другого рода — каждый оборот колеса доставлял ему мучение, каждая выбоина на дороге приносила страдание его истерзанному телу. Несмотря на протесты доктора и просьбы Шелби, он сразу, едва пришел в сознание, настоял на немедленном отъезде. Он хотел найти уединенное место, чтобы зализать свои раны, убежище, где мог бы спрятаться от мира, от жадных глаз и сплетен, от нежеланной помощи и решений, которые он был не в состоянии принять. А если ему суждено умереть — сквозь пелену бреда до него все же долетали слова доктора, — то и это последнее путешествие он проделает один.Свою мать он тревожить не хотел. Ей скажут, что он восстанавливает силы на берегу моря.Что, собственно, он и собирался делать. Большую часть пути к южному побережью он проделал в бессознательном состоянии. Вот и славно, заявлял доктор, глядя, как Дермотт при пробуждении сразу глотает прописанную им очередную дозу лауданума. В опиумных видениях Дермотта посещали знакомые образы жены и сына; глядя на их любимые лица, Дермотт радостно улыбался. Но время от времени в эти милые фантазии врывался другой образ — золотоволосой красавицы, которая каким-то чудом смогла его пленить. Иногда ему удавалось противостоять ее чарам, иногда он с готовностью следовал за ней. Дорога всегда приводила их к самому краю окутанной туманом скалистой пропасти, и Дермотт останавливался, не желая вслед за золотоволосой сделать последний роковой шаг. В этот момент он неизменно просыпался, и на него сразу наваливалась страшная, невыносимая боль, заставлявшая его, задыхаясь, молить небо о милосердии.
В тот вечер, когда Изабелла направлялась в Суффолк, семья ее дяди ужинала дома, со злорадством обсуждая сегодняшние события.— Герберт, еще раз расскажи, как ты впервые услышал о смертельном ранении Батерста, — глядя на сияющих дочерей, веселым голосом сказала его жена.— А еще скажи нам, папа, когда мы наконец сможем посещать более приличные светские мероприятия, раз Батерст больше не сможет тебя преследовать.— Он еще не умер. — Отец, бросил на них мрачный взгляд.— Он настолько плох, что, считай, почти умер! — радостно воскликнула Каролина. — Я слышала это от камердинера Гарольда, а он — от многих своих друзей. Это совершенно точно.— Значит, сейчас он не может тебе навредить, папа, — заявила Амелия. — Это просто замечательно! Только подумай, теперь мы можем появиться в высшем обществе!— Не надо устремлять свой взор слишком высоко, моя дорогая, — заметил любящий отец, лучше дочерей понимающий реальный статус своей семьи.— Но, папа, ты такой богатый, а значит, мы можем попасть на светские приемы — не то что эти отвратительные рауты в Сити!— Где приходится говорить со всяким старьем без титула!— Абигайль, — строго сказал отец, — ты должна настроить своих дочерей на более реалистический лад. Дочерям банкиров высший свет не станет предлагать слишком много титулов.— Ну что ты, папа! Вспомни об Эвелине Дрейкер, которая не далее как в прошлом году вышла замуж за виконта.— Очень бедного и старого.— Ну какая разница, молодой или старый — главное, чтобы был знатен, — настаивала Каролина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77