Всякий, кто с ним встречался, способен оценить его дар. Но француз на переговоры не пошел. Во всяком случае, до сих пор.
– Почему? – проворчал Кристиано. – Это в его же интересах. Флорентийский союз дал бы ему денег, и он бросился бы во Францию в одних подштанниках.
– Ярко замечено, – одобрил Арнонкур. – Но ты забываешь, что могущественная Сиена не входит во Флорентийский союз и ведет с де Кюси свои переговоры. Француз удерживает в своих руках Ареццо, и в этом наша проблема.
– Понятно, – хмыкнул Ги. – Потому что в Ареццо много богатств.
– И он расположен на стратегически важном направлении, – поддержал его брат. – И Сиена, и Флоренция давно стремились овладеть Ареццо.
– Черт бы побрал эти тосканские распри! – Кристиано в сердцах ударил широкой, словно окорок, ладонью по кожаной штанине. – Города так близко один от другого, люди говорят на одном языке, а сражаются друг против друга с такой же яростью, как мы, христиане, с неверными. Отвратительно! Ареццо всего в сорока милях от Флоренции. Флорентийцы, должно быть, в панике.
У Франчески похолодели руки, сжимавшие кубок с пряным вином. Если падет Флоренция, погибнет весь Флорентийский союз и прежде всего – Бельведер.
Ги приподнялся на локте.
– Если бы тосканцы не враждовали, нам нечего было бы есть, Кристиано. К тому же я не думаю, что даже горячие флорентийцы сумеют так быстро собрать армию. Самое время поднимать ставки.
Франческа почувствовала взгляд Арнонкура и только тогда поняла, с каким удивлением смотрела на Ги. И быстро опустила голову.
– Скажите, – спросила она, – каким образом де Кюси удалось овладеть Ареццо? В бою или подкупом?
– Стефано шепнул словцо. Был его шпионом. – Бельдан выплеснул в костер последние капли из бокала. – Де Кюсю сражался за Ареццо, но взял его из-за моей глупости. С тех пор как четыре года назад Тарлатти Пьетрамала потеряли власть, они кипели недовольством и были готовы к заговору. Де Кюси обещал возвратить им их положение в обмен на влияние, которое они тайно имели в делах города. И взял город почти без кровопролития.
– А какую роль во всем этом сыграла Сиена? – спросила графиня.
– Недовольные Тарлатти заручились поддержкой сочувствующей Сиены, которая решила приобрести богатого союзника в пику своему главному конкуренту, Флоренции, – объяснил Арнонкур.
– И заварилась каша, – подхватил Ги. – Один де Кюси пошел бы на переговоры и мирно покинул Тоскану. Но раз Сиена надеется заполучить Ареццо...
– А Тарлатти Пьетрамала вернуть себе власть... – продолжил Кристиано.
– То очень трудно выйти из такой ситуации без войны, – закончил за всех Бельдан. – Она начнется не сейчас. Я по крайней мере так думаю. Скоро конец октября, а им еще надо укрепить позиции. Скорее всего противник будет ждать, чтобы первый ход сделал я. Значит, ему придется потерпеть немного дольше, чем он предполагает.
– Не могу поверить в лояльность де Кюси по отношению к Сиене и этим Пьетрамала, – усмехнулся Ги. – Он ведь даже не поинтересовался, сколько Тоскана предлагает в обмен на мир.
Бельдан пожал плечами.
– Двадцать пять тысяч золотых флоринов Флорентийского союза против двадцати тысяч Сиены. Но Сиена больше выигрывает от войны, чем от мира.
– Ужасно, – пробормотала Франческа, прикинув, сколько сыра, вина и трав ей придется продать, чтобы собрать долю выкупа Бельведера. – А иначе прольются потоки крови.
– До этого не дойдет. – Лицо Бельдана неожиданно смягчилось. – Уде Кюси свежие силы, но он по-прежнему отделен от костяка французской армии в южной Италии.
Кристиано встревожено повернулся к своему господину.
– Мальвиль знает, что вы где-то в этих холмах, и будет продолжать за вами охотиться. И еще он понимает, что Золотое войско во главе с вами – единственная кость в их горле, потому что оно способно расстроить все планы. Кстати, вы не забыли, что не только де Кюси оторван от своих главных сил?
– Не забыл. Но дело в том, что ни Мальвиль, ни де Кюси не знают Тосканы. А я знаю. И очень хорошо. Я двадцать лет воевал за эту землю и понимаю ее тайны. Нас не поймать, если мы не натворим глупостей. Так что подбодрись, Кристиано, и не смотри так мрачно. Остался всего один день, и перед нами откроются ворота Флоренции. Летиция молится за нас. И с тобой ничего не случится.
– Со мной-то не случится, потому что в опасности вы, а не я.
На них опустилась ночь. Даже костер угомонился и превратился в тлеющие угли. Вокруг ни проблеска света, ни звука. «Как будто мы последние живые люди в Тоскане», – подумала Франческа. Посмотрела на темную палатку матери и поежилась. Вспомнилась присказка:
«Гусь пляшет на моей могиле».
Он тихонько смотрел на нее из чащи. И со своего наблюдательного пункта оценил изящество ее фигуры, отразившейся силуэтом на стенке палатки, как только Франческа зажгла свечу. Вот она наклонилась что-то сказать матери, и графиня рассмеялась. Странно, Бельдан совсем забыл, что Бланш умеет смеяться. А сейчас она хохотала, как девочка.
Франческа встала на колени и принялась молиться. Она молилась очень долго, и Бельдан испугался, что графиня замерзнет. Ему стало одиноко. Он тоже почувствовал озноб. И на какое-то мгновение позволил себе признаться, как бы ему хотелось оказаться рядом с Франческой в теплой палатке и ощутить податливость ее тела.
Он устал, чертовски устал от войны, от армии, от своих обязанностей, от железных женщин.
Внутренний голос подсказывал, что Франческа могла бы принадлежать ему. Да, она любила Ги или думала, что любит, но Ги вскоре женится. А она останется наедине со своей обидой и обратит на него благосклонный взор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99