Исидора снова закружилась, подняв руки над головой. Выбившийся из прически локон упал ей на плечо. Другие танцоры, затаив дыхание, не сводили глаз с ее бедер. В сладострастных изгибах тела Исидоры было что-то до такой степени неанглийское – ее чувственные, в форме лука Амура губы, то, как она улыбалась лорду Бисби… словно перед ней был сам король, – что это сводило мужчин с ума. Наверное, все дело в ее итальянских предках, решила Гарриет. Большинство англичанок выглядели – да и чувствовали себя – как сама Гарриет: унылыми, пресными. Короче говоря, вылитые Матушки Гусыни.
Лорд Бисби танцевал так, как не танцевал никогда в жизни. Вскинув одну руку в воздух, словно настоящий цыганский король, он выкидывал какие-то немыслимые курбеты. Да, он был очарован, пленен – он был явно без ума от своей прелестной партнерши.
Вдруг внимание Гарриет привлекло какое-то движение в углу – слегка повернув голову, она заметила леди Бисби. С возмущенным, красным от злости лицом, она проталкивалась к увлекшейся танцами парочке. Корсаж Исидоры к этому времени был уже в полном беспорядке. Гарриет, вскочив со стула, перехватила взгляд Исидоры и слегка кивнула в сторону приближавшейся леди Бисби.
Этого оказалось достаточно. Углядев в толпе лицо разъяренной матроны, которая, грудью раздвигая танцующих, явно направлялась в их сторону, Исидора попятилась.
– Лорд Бисби, что вы себе позволяете?! – воскликнула она.
Лорд Бисби, словно очнувшись, растерянно замер. Рука Исидоры взлетела в воздух, и она с размаху дала ему звонкую пощечину.
Бальный зал разом вдруг превратился в музей восковых фигур – гости застыли, точно пригвожденные к месту.
Появившаяся как из-под земли Джемма обняла разбушевавшуюся Исидору за талию.
– Полно, полно! – решительно перебила она. – Лорд Бисби – человек высоких моральных принципов, это всем известно.
– О-о… что же мне теперь делать! – застонала Исидора, трагическим жестом приложив руку ко лбу.
Джемма, развернув Исидору к двери, быстро вывела ее из зала. Это было проделано так ловко, что Гарриет едва удержалась, чтобы не зааплодировать.
Лорд Бисби, разинув рот, так и остался стоять посреди таращившихся на него гостей, пока к нему, наконец, не протолкалась супруга.
Леди Бисби даже снизошла до того, что подарила ошеломленному супругу улыбку. Потом, повернувшись, решительным шагом вышла из зала, а ее смущенный, пристыженный супруг вприпрыжку бросился за ней.
Гарриет вдруг почувствовала, как глаза предательски защипало. Боже милостивый, как она устала плакать! Вот уже почти два года, как Бенджамина нет в живых. Она плакала, когда он умер… плакала и потом. За эти годы она плакала столько, что сама иногда удивлялась себе – ей казалось, что человеческое существо просто не способно пролить столько слез. Откуда они только брались? При мысли о Бенджамине она испытывала какое-то странное чувство – смесь горя, злости и горькой обиды.
Что толку рядиться в костюм Матушки Гусыни – ведь этим не вернешь его к жизни. Что толку горевать… прятаться в углу, когда все веселятся… это не вернет ей Бенджамина. Ничто не вернет ей его.
И как же ей теперь жить? Считается, что вдовам положено вести себя с достоинством. И потом, она ведь не просто вдова – она еще и герцогиня. Учитывая, что племяннику Бенджамина, нынешнему герцогу Берроу, пошел всего одиннадцатый год, и он пока еще учится в Итоне, ее нельзя даже именовать вдовствующей герцогиней Берроу. Итак, она герцогиня, она вдова и ей всего-навсего двадцать семь лет. И что из этого печальнее всего, она и сама не знала.
Гарриет с трудом проглотила вставший в горле ком.
Нет… она не сможет провести всю свою жизнь, скромно сидя на стуле где-нибудь в уголке, пока остальные танцуют. Она не желает больше одеваться как чья-то почтенная мамаша – в конце концов, она никогда не была матерью и вряд ли когда-нибудь ею станет.
Она должна что-то сделать. Должна изменить свою жизнь. Например, начать думать о…
О…
Об удовольствиях, например.
Слово «удовольствия» как-то само собой неожиданно всплыло у нее в голове – и так и осталось там. Гарриет невольно поежилась – это словечко приятно щекотало, словно капли дождя в жаркий день.
Глава 3
Гарриет пытается очертить границы будущих удовольствий
Обшарив чуть ли не весь дом, Гарриет, наконец, отыскала герцогиню Бомон и герцогиню Косуэй – иначе говоря, Джемму и Исидору – в небольшой гостиной.
В полумраке каждого алькова можно было заметить две головы, мужскую и женскую, а на каждом диване ворковали парочки – словно влюбленные голубки весной.
Они с Бенджамином никогда… нет, конечно же, нет! Какое безумие! В конце концов, они ведь были женаты, разве нет? А супруги никогда не целуются на балу – даже если это бал-маскарад!
И разве Бенджамин когда-нибудь целовал ее так? Пресноватые поцелуи мужа всегда имели привкус привычки. Он небрежно целовал жену – и тут же забывал о ней. Именно так она целовала своего спаниеля.
– Ты меня просто спасла! – услышала она голос Исидоры, доносившийся из-за двери крошечной гостиной, где сидели они с Джеммой. – Просто не знаю, что бы я делала без тебя! Леди Бисби с удовольствием съела бы меня живьем!
– Ах, это ты, дорогая? Иди, посиди с нами. Я совсем без сил! – пробормотала Джемма, увидев Гарриет. Они с Исидорой уютно устроились в креслах перед камином.
Гарриет уже направилась, было к ним – и вдруг остановилась как вкопанная. На козетке возле камина раскинулся единственный из ее знакомых, которого ей сейчас хотелось видеть меньше всего, – герцог Вилльерс. Он еще не успел оправиться от трепавшей его жестокой лихорадки, вызванной полученной на дуэли раной, лицо герцога до сих пор казалось бледным и осунувшимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96