Вернулись они к нему довольно много времени спустя.
– А что ты, по-твоему, делала все это время? – спросил он, скользя губами по ее шее.
– Я… я…
Собственно говоря, все мысли вылетели у нее из головы, и она никак не могла вспомнить, что же она делала все это время. Вильерс разозлил ее своими циничными речами, вот она и решила потерять девственность… но как же глупо это звучит!
– Я приобретала опыт, – твердо объявила она.
– Ты отдавалась мне. Просто изобретала различные предлоги, чтобы не видеть правду, – возразил он еще более твердо, сжимая ладонями ее лицо. – Итак, ты будешь…
– Буду твоей женой?!
Но Деймон покачал головой:
– Ты и без того будешь моей женой. Сдаешься?
Она обняла его, и на глазах у нее снова выступили дурацкие слезы.
– Думаю, я давно уже сдалась, – выдохнула она.
Глава 36
Он свободен! Наконец свободен! Чем не причина воспрянуть духом и возрадоваться?
Едва дождавшись, пока барка подплывет к ступенькам причала реки Флит, Вильерс выскочил на сушу и тут же поскользнулся на пряди водорослей. Пошатнулся и сел. Прямо на задницу.
Позади раздался сокрушенный крик лакея, бросившегося вперед, чтобы спасти несчастного герцога, так неудачно оступившегося на слизистых водорослях. Но Вильерс уже поднялся.
Падение превратило гнев, тлевший в желудке, в буйное пламя.
Он добрался до дома, сбросил камзол в пятнах зеленого мха и черной грязи, принял ванну и переоделся к вечеру.
Как раз в тот момент, когда он натягивал узкие панталоны яркого канареечного цвета, до него вдруг дошло, что, сам того не замечая и, уж конечно, не одобряя, он привык думать о себе как о женатом человеке. И это продолжалось целых сорок восемь часов!
Герцог презрительно фыркнул.
Его камердинер подал камзол насыщенного розового цвета: герцог заявил, что камзол не сочетается по цвету с панталонами. Камердинер принес горчично-желтый жилет, за что хозяин обрушил на его голову водопад проклятий. Наконец он выбрал длинный камзол с любимой изысканной вышивкой: ползучие растения и желтые розы. Возможно, камзол чересчур бросался в глаза, но именно его вызывающий вид и нравился герцогу.
Камердинер нервно откашлялся.
– Сапоги, ваша светлость? Или туфли с серебряными пряжками?
– С красными каблуками! – отрезал Вильерс. – Я еду в «Парслоуз». А потом – на ужин с лордом Девонширом. Вряд ли мне прилично показываться там в сапогах.
Сегодня он вместо трости выбрал короткую придворную шпагу, которой полагалось висеть на поясе исключительно для виду. И наконец прилепил мушку, очень высоко, под левым глазом, где она могла подчеркнуть длину его ресниц. Обвел холодным взглядом комнату, хаос из разбросанных камзолов, галстуков, туфель и свисавших из полуоткрытого ящика комода лент.
– Хотя бы раз в жизни докажи, что и ты способен на что то полезное. Прибери все это, – негромко велел он. – Я собираюсь привести кое-кого на ночь.
– Сегодня он хуже дикого зверя, – пожаловался позже лакей, сидя на кухне за чашечкой успокаивавшего нервы чая. – Можно подумать, я никогда не убираю на место его вещи. Не понимаю, что это на него нашло!
– Его отвергла дама, – сообщила кухарка, вытирая руки о передник. – Ставлю яблочный пирог, что она наотрез ему отказала.
– Вы так считаете, потому что он решил привести домой шлюху.
– Пфф! – фыркнула кухарка. – Ничего подобного. Просто он в ужасном настроении. И не собирался ехать к Бомонтам, а ведь последние три дня он, можно сказать, оттуда не вылезал. Помяните мои слова: завтра же на него вновь откроется охота.
– А по-моему, он вообще не искал себе жену.
– Значит, не из тех, кто женится, – философски заключила кухарка. – Но мне, пожалуй, лучше приготовить что-нибудь сладкое на вечер. Для его леди.
– Подумать только, всего на прошлой неделе он избавился от своей любовницы, – скорбно заметил камердинер. – А теперь его бросила жена. Жестоко, скажу я вам.
– Пока что не жена, и это уже хорошо! – отрезала кухарка, у которой были весьма твердые взгляды на брак, и никто не мог не посчитать их положительными. – Ну-ка с дороги, все вы! Из-за вас я никак не найду сахар!
В «Парслоуз», как во всяких организациях подобного рода, царил своеобразный порядок, которому подчинялись все члены Лондонского шахматного клуба. Здесь правили гениальные. Шахматы – спорт странный и нестандартный, в котором задействованы не только мозги, но и сердце. Даже плохой шахматист способен блестяще сыграть партию, наголову разбить гроссмейстера, поэтому места в иерархии никогда не остаются постоянными. Недоступна лишь самая вершина.
Экипаж Вильерса подъехал ровно в восемь. Карета была самим совершенством, такой же изящной и красивой, как ее хозяин, выкрашенной в темно-алый цвет, с яркой оранжевой отделкой.
Лакей немедленно распахнул дверцу экипажа. Рядом стояли еще трое в безупречных ливреях.
Из экипажа сначала показалась туфля на довольно высоком красном каблуке, потом – мощное мускулистое бедро в обтягивающих панталонах канареечного цвета. На герцоге, как обычно, не было ни крошки пудры. Не глядя по сторонам, он подошел к двери большого особняка, служившего штаб-квартирой, шахматного клуба.
Едва он поднялся по ступенькам, дворецкий открыл входную дверь. Герцог вручил шляпу одному лакею, а плащ – другому.
– Я оставлю шпагу, – бросил он кланявшемуся Парслоу. – Сегодня я не в настроении кого-то убивать.
Правила шахматного клуба запрещали вносить в зал оружие. Но что мог ответить Парслоу? Герцог был некоронованным королем клуба. И вовсе не из-за его титула.
Вильерс вошел в зал, отчетливо сознавая, что гнев продолжает медленно тлеть, словно уголь в глубинах земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91