— Я попытаюсь, мама. Никаких языков, пусть думает, что я говорю только по-английски. И сцен устраивать ему тоже не буду, пусть себе заводит любовниц на здоровье. Я знаю, что выхожу замуж за ловеласа.— Я и говорю, — оживилась Элоиза. — Отвернись в другую сторону, не смотри. Делай вид, что ничего не происходит. — Она подалась вперед и заглянула в глаза дочери. — Ты должна понять одно: истинную радость в браке могут дать только дети.Софи усмехнулась.— Дочь моя! — страстно воскликнула Элоиза. — Если б ты знала, как я жаждала подарить тебе братика или сестричку. Помню, как ты канючила, просила сестру. Но что… что я могла сделать. Мы перестали общаться, твой отец и я практически не разговаривали друг с другом, и я не знала, как это поправить. Единственное, что у нас было общего, — это ты. Мы любили тебя и любим. Оба. Постарайся не испортить свой брак излишней гордыней и помни: крепко связать тебя с Патриком могут только дети.Софи откашлялась.— Мама, Патрик хочет иметь только одного ребенка.Пару секунд Элоиз молчала.— Мне очень грустно это слышать. Я знаю, как сильно ты любишь детей. Ну что ж, один ребенок — это тоже неплохо. Хотя… Тебя не тяготила моя опека? Она не казалась тебе слишком суровой?Софи пожала плечами. Чего сейчас вспоминать. Мать очень редко позволяла ей ходить в гости к другим детям или приглашать к себе и няне строго-настрого наказала во время прогулок следить, чтобы Софи не общалась со сверстниками. Это она таким способом оберегала своего единственного ребенка.— В конце концов, количество детей не так уж важно, — произнесла Элоиза значительно спокойнее. — Я полагаю, тебе нужно попытаться извлечь из брака хоть какое-то удовольствие. Не повторяй моих ошибок. — Она надолго замолкла, вроде как задумалась, затем неожиданно встрепенулась. — Притворись непонятливой и никогда, слышишь, никогда не отказывай мужу в постели. Что касается меня, то теперь мне кажется, что я была капризной дурочкой. Но что толку жалеть, когда уже почти сорок. Сказанные в запальчивости слова все равно не вернешь. Вот почему я и говорю, Софи: не делай этого. Сердись, но Патрик не должен об этом знать. И повторяю: пусть он заходит в твою спальню когда захочет. — Элоиза немного помолчала, а затем нерешительно добавила: — Конечно, исключая периоды беременности.— Я сделаю все, как вы советуете, мама, — прошептала Софи. В этот момент в спальню вошла горничная Софи, Симона, в сопровождении небольшой группы горничных, которые держали в руках пачки хрустящей тонкой бумаги.— Прошу прощения, миледи, — сказала Симона, делая перед маркизой реверанс, — но мы готовы начать собирать сундуки леди Софи.Элоиза кивнула и встала:— Он обязательно влюбится в тебя, mignonne моя милая (фр.).

. Иначе просто невозможно. — Она притянула к себе Софи и ласково погладила волосы. — Так что я уверена — все мои советы напрасны.Софи улыбнулась. Однако после ухода матери долго сидела, уставившись в одну точку, сжимая в руках книжку в кожаном переплете.«Мама права. Если ты не в силах изменить обстоятельства, нужно с ними примириться. Пусть Патрик делает все, что захочет, и притворюсь, что этого не замечаю».Лорд Брексби барабанил пальцами по письменному столу, что означало крайнюю степень беспокойства.— Это возмутительно!Небольшой, неброско одетый человечек удивленно посмотрел на министра.— Согласен с вами, Наполеон отвратительный тип. Всегда был таким и останется.— Но сейчас он перешел все границы приличия, — проговорил Брексби, чуть ли не задыхаясь от раздражения. — И как же он думает все это устроить?— Чистое везение, сэр, что нам удалось это обнаружить, — заметил гость.Брексби вздохнул:— Видимо, нам следует сказать Патрику Фоуксу.— Насколько мне известно, Фоукс собирается в свадебное путешествие… вдоль побережья. — С едва заметным подрагиванием бровей человечек дал понять, что прекрасно осведомлен о причинах, почему Патрик направляется именно в Уэльс.— Да. — Брексби снова забарабанил пальцами.— В таком случае зачем ему говорить? — Собеседник министра чуть прикрыл веки.Министр едва заметно усмехнулся. Сидевший перед ним человек был его самым ценным международным тайным агентом.— Но как я могу не сообщить ему о такой опасности? А если он по неведению совершит какую-нибудь ошибку и скипетр взорвется?— Если мы его вовремя заменим, этого не произойдет, — заметил агент. — Вы позволите мне удалиться? — Человечек встал, не дожидаясь ответа Брексби. — Единственное, что нам нужно, так это изготовить новый скипетр. А что касается Фоукса, то следует иметь в виду, что он на днях женится. Причем по любви. А как известно, поведение влюбленных непредсказуемо. Поэтому лучше не рисковать. — Тайный агент выскользнул из кабинета министра внутренних дел.Примерно с минуту Брексби пристально смотрел на закрытую дверь. Затем придвинул лист бумаги, что-то быстро на нем набросал, прочитал написанное и разорвал в клочья. Письмо было адресовано достопочтенному Патрику Фоуксу.«Агент прав, как всегда. Самое лучшее — это пусть Фоукс везет „наполеоновский“ скипетр, а примерно за час до вручения его Селиму наши люди его заменят. Риск в таком случае представляется минимальным. До самой последней минуты враги должны быть уверены, что Фоукс вручает их скипетр. Ничего себе Наполеон придумал — взрывающийся скипетр! Вот это изобретательность. Если задуманная диверсия удастся… — Брексби помрачнел еще больше. — Если Фоукс вручит Селиму дар английской короны, который через некоторое время взорвется, то для Англии это может обернуться катастрофой. Оскорбленный Селим, — если, конечно, „
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114