— С учетом того, что плод не успел полностью развиться, роды для ее светлости не должны быть слишком болезненными.Патрик облизнул пересохшие губы и направился к двери.— Я хочу увидеть младенца, — хрипло произнес он, обернувшись. — Когда он родится.— Зачем это вам, ваша светлость? — Доктор Ламбет насупился. — Если это был наследник, я обязательно сообщу.Глаза Патрика вспыхнули.— Черт возьми, при чем здесь пол ребенка! Я просто хочу его увидеть, доктор. Ведь Софи сейчас в таком состоянии, что не сможет… — Он на секунду замолк. — Потом она захочет знать, как выглядел ее ребенок. Понимаете?Доктор Ламбет позволил себе слабо улыбнуться. Такого от супругов пациенток ему еще слышать не доводилось.— В нужный момент я пошлю за вами, ваша светлость, — мягко проговорил он, провожая Патрика к двери.Патрик оцепенело спустился вниз. Присел у подножия лестницы и зачем-то ощупал то место, куда несколько часов назад упала Софи. Потом поднялся и стоял, как будто превратившись в соляной столб. Из ступора его вывело появление одетой в белое сестры, которая, сделав реверанс, в сопровождении Клеменса поспешила наверх.«Боже мой, зачем я начал на нее кричать! Но ведь я не предполагал, что у нее жар, что она плохо себя чувствует». Не зная, куда себя деть, Патрик прощел в библиотеку, налил себе бренди и надолго застыл над ним.А затем начал ходить туда-сюда, по одной и той же полоске ковра, от дубового книжного шкафа до отцовского бюро и обратно. Час, два… Все время задавая один и тот же вопрос: «Почему я себя не сдерживал? Почему не осознавал, что жена в горячке? Ведь я знал, что она никогда не применяет румяна!»К тому времени, когда раздался негромкий стук в дверь, Патрик чувствовал себя постаревшим по крайней мере лет на двадцать, полностью опустошенным, задавленным ненавистью к себе. На пороге стояла сестра Мейдерс и с опаской смотрела на него. Ей уже успели рассказать (она пила чай со слугами), что герцог очень сильно накричал на жену, так что она не выдержала и потеряла сознание, упав с лестницы. От такого изверга можно ожидать чего угодно.— Ваша светлость… — Сестра замолкла. Ей еще ни разу не приходилось встречаться с отцом, который желал посмотреть на мертвого ребенка. Она приносила отцам сыновей, объявляя, что у них родился «замечательный наследник», или дочерей, «прекрасных, крошечных существ». Но сейчас этот опыт ей вряд ли мог пригодиться.— Девочка, — наконец произнесла она.Патрик быстро взял из ее рук крошечный сверток и отрывисто бросил:— Идите.Сестра Мейдерс с облегчением упорхнула обратно наверх, собираясь сказать доктору, что забирать бедного мертвого младенца пусть посылает кого-нибудь другого. Она идти туда боится, потому что это не человек, а какой-то дьявол. Одни брови чего стоят! Сестра Мейдерс поежилась, с восхищением предвкушая, как она расскажет об этом завтра утром матери.Оставшись один, Патрик уселся в свое любимое кресло и развернул пеленку. Крошечное личико было очень белое, как свежевыпавший первый снег. Он сидел очень долго, вглядываясь в лицо дочери, затем поднялся и медленно направился к двери. Сейчас ему можно было дать не тридцать лет, а все девяносто.Окончательно Софи пришла в себя только через четыре дня. Рука нервно задвигалась по животу — он был отвратительно плоским. Все ушло, ушло, как будто ребенок там никогда и не находился, не ударял ножками, плавая в своем маленьком домике.Рядом, внимательно разглядывая стену напротив, в кресле сидел Патрик. Момент, которого он все эти дни страшился, пришел. Она смотрела перед собой, не видя его, и по ее щекам медленно стекали слезы.Патрик опустился на колени, взял ладони жены и зарылся в них лицом.Софи молча смотрела на мужа, роняя на него одну за другой слезинки.— Извини, Софи. — Слова приходили откуда-то из самой глубины души. — Знаю, что никогда не смогу возместить тебе эту потерю, но поверь, я скорблю невероятно.Лицо Софи чуть оживилось.— Выходит, ты хотел ребенка?Патрик поднял голову, и она с ужасом осознала, что его щеки мокры от слез.— Хотел ли я ребенка? — Он горько усмехнулся. — Да я безумно его хотел. Понимаешь, безумно. И сам не знаю, почему сказал тогда Брэддону эти жестокие слова. Разумеется, это была неправда, потому что все время я только и думал что о ребенке.Софи сглотнула.— Извини, Патрик. Я не знаю, что в моих действиях было неправильно.— О чем ты говоришь?— О ребенке, нашем ребенке. Не знаю, что я такого сделала, что он умер. — Софи вырвала руки и стала нервно теребить край одеяла.Взгляд Патрика ее испугал.— Это не ты что-то сделала неправильно, — прошептал он, — а я. Это я напугал тебя. Это из-за меня ты упала с лестницы.— С какой лестницы? — Оказывается, Софи ничего не помнила.— Ты упала на лестнице, — медленно проговорил Патрик. — Упала, и потом у тебя случился выкидыш. — Он немного помедлил. — И виноват в этом я.Софи отрицательно замотала головой.— Нет. Насчет лестницы я ничего не знаю, но ребенок погиб раньше. Я почувствовала это еще до того, как меня осмотрел доктор Ламбет. Наш ребенок… он перестал шевелиться.— Она, — автоматически поправил ее Патрик.— Она?— Софи, у нас с тобой была девочка. Милая маленькая девочка. Ты хочешь сказать, что ее гибель с падением с лестницы не связана?Она кивнула.Патрик уронил голову на одеяло, и из его груди вырвалось приглушенное мучительное рыдание.— О, дорогой, не надо, не надо! — Она обняла его за плечи. — Мы в этом не виноваты. Наша доченька… наверное, она просто была не готова жить в этом мире.Патрик долго оставался неподвижным, наслаждаясь давно утраченной (ему уже казалось, что навсегда) близостью Софи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114