— Габби сделала паузу и добавила мягко: — Ты ведь не дурачок какой-нибудь, чтобы говорить чушь. Во-вторых, — продолжила она, — я особо хочу подчеркнуть, если мы сегодня совершим наши брачные отношения, могут сорваться проводы твоей матери. В-третьих… — Она не могла припомнить свой третий пункт. Близость Квила сбивала ее с мысли. От него так замечательно пахло! Это был неповторимый мужской запах, не поддающийся определению, перекрывающийся ароматом мыла и крахмалом чистого белья. — В-третьих, — повторила она торопливо, — я думаю, что наш брак будет успешным, если мы придем к пониманию.
— К пониманию, — эхом повторил Квил. Он чувствовал себя сраженным, как будто ему нанесли три или четыре сильнейших удара в солнечное сплетение. — Габби, ты всегда говоришь то, что думаешь?
— Нет, — ответила она, помедлив. — Хотя сейчас я признаюсь в этом только потому, что ты мой муж. И потому, что дома меня считали фантазеркой.
— Ты можешь обманывать кого угодно и сколько угодно, но только не меня. — Квил сжал ее в объятиях. — Но разве это не твой дом?
— М-м-м, — промурлыкала она, погладив его плечо. — Пока еще нет.
— А что сделает этот дом твоим? — спросил Квил. Габби посмотрела ему в глаза.
Он почувствовал безумный жар, словно спину пронзила молния.
— Хорошо. — Квил осторожно переместил Габби, чтобы дать отдых своей ноге. — Какое такое понимание нам нужно? Предупреждаю тебя, если ты заставишь меня ждать еще один день, я за себя не ручаюсь. Тогда пеняй на себя.
— Не сердись. Все, что я предлагаю, — это выяснять по мере необходимости, отчего возникает твоя головная боль, и соблюдать предосторожности. — Габби загнула палец. — Итак, мы установили, что не от поцелуев.
— Что правда, то правда, — пробормотал Квил, целуя жену в макушку.
— Когда ты ласкаешь мою грудь, мигрени тоже не бывает. Так что тогда ее вызывает? — Габби смотрела на него с выжидательным интересом. — Если мы будем знать, что именно ее вызывает, мы сможем просто избежать этого конкретного действия.
Квил был в полной растерянности.
— Габби, — медленно выговорил он, — ты сколько-нибудь представляешь, как это происходит?
— Почти нет, — тотчас ответила она. И покраснела. — Я знаю, ты собираешься смотреть на меня. Это вызывает головную боль?
— Никогда. — У Квила началась какая-то странная трясучка, как будто смех застрял у него в костях и никак не мог вырваться наружу.
— Что ты удивляешься! — Габби прищурила глаза. — Я же говорила тебе, моя мать умерла в родах. Кто мог мне рассказать об этом? Слуги в доме отца были очень осторожны, а он сам просто свирепел, когда речь заходила о женском сладострастии.
— Женское сладострастие! Мужское сладострастие! Какая разница? То и другое, попросту говоря, похоть.
— Женщины — это порождение дьявола, — назидательно изрекла Габби. — Они существуют для того, чтобы вводить мужчин в грех.
— И ты тому прекрасное свидетельство. — Квил пристально посмотрел на жену и с облегчением отметил слабую улыбку на ее лице. Руки неудержимо тянулись к лифу ее платья. Он скользнул пальцами к ней в подмышки. — Ты можешь ввести меня в грех в любое время, Габби.
— Думаю, что да, — просияла она. — Мой отец всегда говорил, что у меня грешное тело моей матери. Естественно, я никогда не делилась с ним своими мыслями, но про себя думала — может быть, это как раз полезное наследие.
Квил рассмеялся и принялся ловко расстегивать перламутровые пуговки у нее на спине. Габби попыталась отодвинуться, но быстро поняла, что с серьезным разговором опять ничего не получится.
— Габби… — Квил запнулся, устрашившись своего хриплого голоса. — Бывают минуты, когда любые разговоры не нужны. Сейчас одна из таких минут. — Он подхватил ее на руки, чтобы отнести на кровать, занавешенную прозрачным шелком.
Глава 16
Эмили Юинг вдруг ощутила, как сильно ей не хватает Люсьена Боша. Она даже испугалась, сделав это открытие. С того памятного вечера, когда они были у леди Фестер, прошло более трех недель. Последние четыре раза Эмили наперекор своему желанию отказывалась принять мистера Боша. Каждый раз она внушала себе, что должна заниматься воспитанием Фебы, а не собственными свиданиями. И в своей колонке, посвященной балу, она не упомянула ни о модном платье из янтарной итальянской ткани, ни о французском маркизе, отказавшемся от титула.
На ее несчастье, Бартоломью Хизлоп, разнюхав о ее появлении на балу вместе с мистером Бошем, решил, что и ему должно быть оказано то же внимание. Этим утром он явился к ней в облегающих светло-желтых панталонах. Они были ему настольно тесны, что доставляли явное неудобство. Разве можно сравнивать его с мистером Бошем! Но даже если бы она не встретила Люсьена, ей не хотелось бы показываться с Хизлопом на публике, а уж теперь тем более. «Слишком поздно, слишком поздно», — тупо повторяла она про себя. Элегантный и опытный, мистер Бош так ее очаровал, что она уже была готова сдаться на его милость. Однако сейчас действительность оказалась суровой и холодной, столкнув ее лицом к лицу с наглым, похотливым развратником.
— Я хочу, чтобы завтра вы пошли со мной в парк. Днем намечается запуск воздушного шара. — В тоне Хизлопа явственно слышались капризные нотки.
— Боюсь, что мне придется отказаться от приглашения, — сказала Эмили. — Я не могу позволить себе подобные экскурсии. Днем я пишу. — Она с запозданием поняла, что сыграла ему на руку.
— Прекрасно! — возликовал он. — В таком случае мы вместе проведем вечер. Интимное свидание вас взбодрит. Мы пойдем в театр или в Воксхолл.
Эмили только собралась отклонить предложение, как Хизлоп тут же надул губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114