— Извините, что я так грубо обошлась с вами, — сказала она примирительным тоном. — Главный виновник этого доктор Фрай. а не вы.После этих слов доктор Бичем облегченно вздохнул. Он поднялся с кушетки и достал из кармана листок бумаги. — Вот здесь список вещей, которые я хотел бы получить из операционной вашего покойного мужа. Возможно, я смогу заехать за ними где-то в конце этой недели.Джулия быстро пробежала глазами список. — Если вы приедете в пятницу, это будет просто прекрасно.Бичем покашлял, чтобы прочистить горло. — Если мое присутствие будет вам не в тягость, может быть, вы позволите мне сопровождать вас во время акушерских вызовов. И если позволите, я буду обращаться к вам за консультацией в случае необходимости… — Он помолчал, как бы раздумывая, стоит ли ему продолжать дальше. — Я был бы крайне вам благодарен за это.Джулия с удивлением посмотрела на него. — Послушайте, доктор Бичем, вы хотите сказать, что не будете возражать, если я продолжу свою медицинскую практику?— Мадам, — вежливо сказал Бичем, — я думаю, что для вас было бы большой ошибкой отказаться от такой практики. Насколько я могу судить по разговорам в этом городе, вас здесь уважают и ценят, и к тому же мне кажется, что я просто не обойдусь без вашей помощи и вашего опыта. — Он улыбнулся ей многообещающей улыбкой.Джулия собралась с мыслями, чтобы придумать ответ, соответствующий профессиональной манере. — В таком случае будем коллегами, доктор Бичем.— Я весьма польщен слышать это, миссис Мэткаф. Это приятная новость для меня.Джулия проводила доктора до двери и попрощалась с ним, не веря тому, что только что произошло. Это означало, что она сохранит свое любимое дело. Но не только в этом было дело. Теперь у нее появился коллега, человек, с которым она могла бы обсуждать многочисленные медицинские проблемы и обмениваться идеями. И если доктор Бичем займется огнестрельными ранениями, несчастными случаями, ожогами и другими неожиданными травмами, то, возможно, она сможет сосредоточиться на акушерстве и посвятить себя женщинам и детям.Джулия устало поднялась по лестнице наверх в спальню, расстегивая по дороге жакет. Если бы она не так устала, то, вероятно, чувствовала бы себя окрыленной. Господи, подумала она, я действительно очень рада тому, что произошло, несмотря на усталость.Она подошла к двери спальни и остановилась. Два дня назад она оставила свою комнату в жутком беспорядке. Все вещи были разбросаны. Теперь же она просто не узнала свою комнату. Кровать была аккуратно застелена, все ее тапочки были сложены в один ряд на коврике, в шкафу был полный порядок. На тумбочке возле кровати стояла ваза со свежими полевыми цветами, перевязанная симпатичной желтой лентой.Джулия смотрела на все это, и на ее глазах показались слезы. — О, Джиб!Она присела на край кровати и взяла с тумбочки букет цветов. В букете между цветами она обнаружила свернутый листок бумаги.«Дорогая принцесса, — было написано там, — я не поэт, но для меня ты такая же прекрасная и дикая, как эти цветы. Я хотел очень многое тебе объяснить, но от этого нет абсолютно никакой пользы. Скоро ты услышишь, что я уехал из города. Думаю, что так будет лучше и для меня, и для тебя. В конце концов, я всегда причиняю беспокойство тем людям, которые связаны со мной. Ты всегда останешься в моей памяти. Твой Дж. Бут».Джулия тупо уставилась на листок бумаги. Она читала эту записку снова и снова, как будто слова и их значение могли измениться от количества прочтений. Но чуда не произошло. Значение слов не менялось. Они просто становились понятнее.Джиб уехал. Но почему? И насколько? Она спустилась вниз, чувствуя, как голова пошла кругом. Она нашла Мосси во дворе. Он стоял возле кучи дров с топором в руках. Вся его рубашка была пропитана потом.— Мосси, где Джиб?Мосси молча уставился в землю. — Он уехал. Уехал навсегда.Какая-то боль зародилась где-то внизу живота и стала медленно подниматься к горлу, как будто собиралась удушить ее. — Но почему? — спросила она Мосси.Мосси отвернулся в сторону, чтобы не смотреть в ее глаза. Он вытер нос рукавом рубашки. — Он сказал мне, что уезжает. Это все, что я знаю. Он также просил передать, что он сожалеет об этом.Джулия медленно поднялась наверх. В спальне она села на кровать, размышляя о случившемся. В одной руке она держала букет полевых цветов, а в другой — листок бумаги. — Я не поэт, — снова прочитала она, — но для меня ты так же прекрасна, как эти полевые цветы. — Эта строчка вихрем пронеслась в ее затуманенном сознании, накладываясь на другие слова. Джулия вспомнила его ласки и почувствовала, что уже не может справиться с собой. Обида душила ее, хватала за горло, мешала думать. Ее охватил невероятный приступ отчаяния, и она залилась горячими слезами. Через секунду этот плач превратился в настоящую истерику.О, Джиб, повторяла она, я так любила тебя! Я так тебе доверяла!Она судорожно смяла листок бумаги и закрыла лицо руками. Слезы лились сквозь пальцы и капали на ее колени. И это после всего того, что между ними было, после всех его нежных слов, трогательных ласк, страстных объятий, горячих поцелуев. А как же его доброта, его клятвы в любви? Ведь он заставил ее полюбить себя. Он довел ее до грани безумия. И после всего этого он уехал.Она услышала какой-то звук у входной двери дома. Затем послышался стук в дверь. Джулия закрыла уши руками и свернулась калачиком на кровати. Она никого не хотела видеть и слышать.— Джулия, мы знаем, что ты здесь, — послышался голос Дотти, невнятный и далекий. Затем послышались шаги на лестнице. Джулия зарылась поглубже в подушку и зарыдала еще громче, захлебываясь слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119