Чтобы развернуть там работы, действительно, требовалось нанять работника, одного, по крайней мере.— Пару сотен баксов, Ли, это все, что мне нужно сейчас.— Знаешь, это не просто. Мать просматривает счета каждый день.«Боже! — думал Джиб. — Он еще на большей привязи у матери, чем я думал».— Я верну тебе деньги с процентами. Дай мне месяц. Ли колебался, и Джиб уже стал подумывать, не взятьли ему взаймы у Блюма? Блюм сам предлагал деньги, но он будет интересоваться делами и спрашивать отчета ежедневно. И быстро поймет, что затевает Джиб.— Это правда, что ты был в тюрьме на Соленом Озере?Джиб удивленно посмотрел на Ли.— О чем ты говоришь?— Об этом многие говорят, — сказал Ли, обнимая руками колени.— Кто говорит? Боже милостивый! Ты что, не знаешь, что обо мне распускают всякие небылицы.Ли посмотрел на него и сказал:— Судя по рассказам, тебе сам черт не брат…— Я никогда не сидел в тюрьме. Никогда. Если, конечно, не считать того раза вместе с тобой.— Хорошо, я достану для тебя деньги, — сказал Ли. Джиб как будто ожил, он похлопал по-дружескиЛи по плечу.— Интересно, кто же сочиняет обо мне все эти сказки?— О тебе везде говорят — в барах, в Пиккексе, в офисе газеты «Сентайнел». Не знаю, Джиб, что и думать.Джиб догадывался, что кроме Гарлана Хьюгза, никто не станет распространять подобные слухи. Это было выгодно только ему, чтобы настроить Джулию против Джиба.— Я тебе прямо скажу, — говорил Джиб. — Я наделал в жизни много глупостей, но никогда не шел против закона. Если кого и убил после войны, так это только Боба Хоккетта. Это верно.— Ну, если ты так говоришь, — согласился Ли.Но Джиб не знал, поверил ему Ли или нет. И это очень беспокоило его. Он никогда не считал себя лгуном.— Скажи, Джиб, — спросил Ли. — Ты видел Сейрабет?— Ты все сохнешь по ней? — спросил Джиб.Ли пожал плечами, посмотрел вдаль. Джиб понял, что Ли все еще влюблен в Сейрабет. Джиб вспомнил Сейрабет в те дни, когда они носились с Ли по горам и бросали камни в ущелье Даблтри. Конечно, эта женщина, измотанная, истасканная разгульной жизнью не была прежней Сейрабет, но какая-то живая искра все еще вспыхивала в ней.— Она прекрасная женщина, Ли.— Она — проститутка.Джиб даже смутился, услышав это. Работа в баре танцовщицей — это еще не означало, что Сейрабет имела клиентов.— Я сам виноват, что она стала такой, — сказал Ли. — Раньше мы не могли жить друг без друга. Но, когда мой отец умер, а Сейрабет работала у него, мама тотчас избавилась от нее. Вот тогда-то Сейрабет и пошла по плохой дорожке, — он достал носовой платок и вытер нос.— Почему же ты не женился на ней, если любил ее? — спросил Сейрабет.— Из-за мамы, — ответил Ли, сгорбившись.Этот ответ не удивил Джиба, но его раздражала нерешительность Ли.— Тебе уже тридцать лет, Ли. А ты все еще держишься за маменькину юбку. Может, ты уже не будешь слушать только свою мамочку, а примешь самостоятельное решение.— Тогда она заберет конюшню и продаст ее. После смерти отца она поставила условие: или она продает конюшню, или я расстаюсь с Сейрабет.Джибу с трудом верилось, что мать может сделать все, чтобы ее сын был несчастлив. Старуха прогнала Сейрабет. И по сути дела не сделала его полноправным хозяином конюшни.— Раньше, когда мы с тобой, бывало, убегали куда-нибудь, мама говорила, что я сведу ее в могилу. И сейчас она часто повторяет, что если она умрет, то это будет на моей совести. Она всегда так говорит, когда считает, что я делаю что-то не так, как ей хочется.Джиб подумал, что смерть старика Леви не очень-то мучает миссис Тейбор, хотя она ела мужа поедом много лет и наверняка ускорила его кончину.— У Сейрабет будут деньги, возможно, скоро, — сказал Джиб. — Она будет получать часть прибыли от Ратлинг Рок на правах собственника. Роули, наверняка, оставит ей деньги. Она станет такой богатой, что сможет купить тебе новую конюшню.Ли отрицательно покачал головой.— Я никогда не возьму деньги у женщины. Этого я никогда не сделаю. Ну ладно, пойду спать, — сказал Ли. — Мама еще заметит утром, что я не выспался.Джиб представил, как утром за завтраком, старуха смотрит на сына через стол, поучая его и читая ему нотации. Джиб вспомнил свою мать, которая никогда не наказывала его. Она любила произносить: «Гнев порождает гнев, а любовь порождает любовь». Она, насколько помнил Джиб, и голоса на него никогда не повысила. Наверное, мама была не права, подумал Джиб.Все утро понедельника Джулия разбиралась в бумагах Эдварда. В книжных шкафах она нашла журналы, дневники и отдельные медицинские записи, которые могли бы пригодиться доктору Бичэму.Сразу же после смерти Эдварда Джулия уже начинала разбирать бумаги в кабинете, но, когда она обнаружила перевязанную пачку писем, она тут же прекратила разборку бумаг. Это были письма первой жены Эдварда, которая вместе с детьми погибла во время эпидемии холеры.Эдвард не рассказывал Джулии о жене и детях. Она узнала от Рэндалла, что Эдвард лишился семьи, а затем ушел на войну, пытаясь убежать от своего горя.Во время замужества Джулия никогда не проявляла любопытства к прежней жизни Эдварда. Но интуиция подсказывала ей, что для Эдварда она скорее помощник и друг, и никогда не станет ему настоящей женой.Ее подозрения оправдались после смерти Эдварда, когда Джулия прочитала несколько писем первой жены Эдварда, полных нежности и любви. Джулия более не хотела смотреть бумаги, чтобы не найти чего-нибудь подобного.Мосси постучался в дверь кабинета и передал принесенную почту. Это был очередной номер медицинского журнала и два письма.— Джиб занимается ставнями, — сказал Мосси. Джулия сразу же вскочила.— Я не слышала, когда он пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119